ОЛЕГ ГРЕЧЕНЕВСКИЙ
ПУБЛИЦИСТИКА


ИСТОКИ
НАШЕГО "ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО" РЕЖИМА

Петербург, 2003 – 2016

  
ЧАСТЬ 91

                                

    

             ИСТОКИ НАШЕГО “ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО” РЕЖИМА – 91 часть

                                  Борьба за власть после смерти Сталина

  Как мы уже говорили, после смерти Сталина в марте 1953 года четверо его ближайших соратников - Берия, Маленков, Хрущев и Булганин, мирно поделили всю власть между собой. Никаких реальных политических соперников у этой группировки к тому времени уже не осталось, после того, как Сталин уничтожил противостоящий ей ждановско-абакумовский блок.
 
 Кстати сказать, многие могут усомниться, что этот политический союз между секретарем ЦК Ждановым и министром госбезопасности Абакумовым вообще когда-либо существовал – поскольку генерала Абакумова после смерти Сталина официально приговорили к расстрелу в основном за “Ленинградское дело” и репрессии против ждановского клана. Хотя на самом деле Сталин арестовал его в 1951 году лишь по той причине, что Абакумов очень вяло и неохотно занимался такими политическими репрессиями.
 И не могли же Маленков и Булганин сознаться, что это именно они тогда по указанию великого вождя отправляли людей на казнь и в лагеря. Вот они при полной поддержке Хрущева и повесили послевоенные “необоснованные репрессии” на Виктора Абакумова, да еще и Лаврентия Берию сюда приплели, который и вовсе был непричастным к “Ленинградскому делу”. Тогда как секретарь ЦК Маленков в то время заведовал организованной им специальной тюрьмой, где содержали и зверски пытали самых видных арестованных ленинградцев. А вице-премьер Булганин, скорее всего, курировал тогда органы госбезопасности по правительственной линии. Про Булганина даже потом ходили слухи, что он в этой секретной тюрьме во время допроса лично топтал своими сапогами одного из ждановцев (А.Вознесенского). И если эти слухи были сильно преувеличены, то вряд ли они появились совсем уж на пустом месте…    
 А поскольку лживая пропаганда насчет решающего участия в “Ленинградском деле” генерала Абакумова очень широко распространилась, и она до сих пор кое-где в ходу, то мы на всякий случай приведем здесь некоторые дополнительные доказательства существования ждановско-абакумовского блока - которые мы почерпнули из более cерьезной литературы, написанной компетентными авторами.
Вот эти сообщения:
 “… замена ответственных работников МГБ ставленниками Абакумова происходила с согласия и при участии секретаря ЦК ВКП (б) Кузнецова”.
 (Кирилл Столяров, “Палачи и жертвы”, М., 1997, стр. 87)
 “Но Абакумов, судя по всему, испытывал сильное влияние Жданова, разделял некоторые его взгляды и оценки. Например, в отношении к маршалу Жукову, которого Жданов смертельно ненавидел…”
(Там же, стр. 114)
 “Тогда Сталин предложил назначить министром Абакумова. Берия и Молотов промолчали, зато член Политбюро Жданов горячо поддержал эту идею.”
 (Павел Судоплатов, “Спецоперации”, М., 1997, стр. 391)
 “Дружба Кузнецова с Абакумовым его не спасла, Сталин проверил искренность Абакумова, заставив его уничтожить своего друга.”
(Там же, стр. 515)
 Еще такое сообщение из одной газетной статьи:
 “Искать опору среди старых членов Политбюро было бессмысленно и опасно: там были одни враги. И тогда Абакумов попытался сблизиться с секретарем ЦК, куратором спецслужб Алексеем Кузнецовым. Тот был чужд условностей кремлевского двора, негласным этикетом которого руководителям не рекомендовалось встречаться вне службы. И то, что Абакумов несколько раз побывал на даче Кузнецова, видимо, стало началом конца для обоих.”   
(http://kommersant.ru/doc/322678)
 Правда, некоторые авторы, чтобы подогнать подобные факты под свои ложные схемы, додумались до того, что секретарь ЦК Алексей Кузнецов, который с 1938 до 1945 года был вторым секретарем Ленинградского обкома и “правой рукой” Андрея Жданова, якобы после войны стал вдруг враждовать со Ждановым. Эти бездоказательные домыслы только лишний раз показывают, какой бред сейчас свободно гуляет по Сети относительно советской истории того времени…   
 
 Вернемся теперь к дележке власти соратниками Сталина после смерти великого вождя.

Главой государства 5 марта 1953 года стал Георгий Маленков, которому достался пост Председателя Совета министров.
 Маленков также стал председательствовать и на заседаниях Президиума ЦК КПСС. Кроме того, он тогда возглавил Президиум Совета министров СССР, который состоял из его заместителей – а этот орган государственной власти в последние годы жизни премьер-министра Сталина стал даже важнее, чем ЦК КПСС. И в результате после смерти вождя в стране некоторое время по инерции существовали параллельно эти два главных центра власти. Таким образом, именно Маленков тогда оказался как бы преемником Сталина, хотя и очень ненадолго. И в отличие от великого вождя, который одновременно был также секретарем ЦК, у Маленкова эта должность была отобрана уже через девять дней, 14 марта 1953 года – что сильно ослабило его позиции внутри правящей верхушки.

Лаврентий Берия стал первым заместителем Маленкова в правительстве и одновременно возглавил министерство внутренних дел, которое было тогда объединено с министерством госбезопасности.
 Мы напомним, что в ведении МВД СССР к моменту смерти Сталина остались одни только лагеря. И как раз от этих лагерей новый министр внутренних дел Берия поспешил поскорее избавиться и передал их в министерство юстиции – поскольку ему явно нужен был только силовой инструмент для захвата власти в стране, а не морока с хозяйственными делами. Вдобавок вскоре по инициативе Берии состоялась широкая амнистия – и половину заключенных из числа уголовников выпустили на свободу.
 Фактически Берия тогда возглавил одно лишь министерство госбезопасности в том громадном виде, который оно приобрело в последние годы жизни Сталина – включая в себя всех силовиков страны, за исключением армии: то есть госбезопасность, милицию, погранвойска, внутренние войска и правительственную связь.

 Кстати сказать, благодаря этой административной реформе тогда произошло значительное усиление позиций генерала Серова: ведь формально оставаясь на своем прежнем посту первого заместителя министра внутренних дел, он вдруг оказался в руководстве совсем другого, мощного силового министерства. И после нового перераспределения обязанностей между тремя первыми заместителями министра Берии, госбезопасность стал тогда курировать бериевец Богдан Кобулов, милицию маленковец Сергей Круглов, а внутренние войска достались Ивану Серову.   
Но успел ли Серов тогда освоиться на этой новой должности всего за три месяца до такой степени, чтобы потом сыграть большую роль в заговоре Хрущева и Маленкова против Берии, об этом нам ничего не известно. Скорее всего, что нет. Сам Иван Серов в своих записках уверяет, что об аресте Берии он вообще узнал лишь через пару часов после того, как это событие произошло.
Что вообще-то выглядит довольно странно, неужели даже его лучший друг маршал Жуков не сообщил ему ничего об этом заговоре? Ведь Георгия Жукова, может быть, только по причине его большой дружбы с Серовым и пригласили участвовать в аресте Берии – поскольку никакой вражды между Жуковым и Берией ранее не замечалось. Наоборот, все они трое, Жуков, Серов и Берия в свое время крепко дружили между собой и сообща боролись против их злейших врагов, секретаря ЦК Жданова и министра госбезопасности Абакумова.
Правда, генерал Серов после ареста Берии принял активное участие в репрессиях против его ближайших соратников – но это уже было дело несложное и непринципиальное. Сам же арест Лаврентия Берии произвела тогда по указанию Маленкова, Хрущева и Булганина группа военных из нескольких десятков человек, во главе с маршалом Москаленко. И согласно воспоминаниям Кирилла Москаленко, маршала Жукова пригласили присоединиться к этой группе армейских заговорщиков лишь в самый последний момент, в качестве своего рода “свадебного генерала” – и ему даже оружия взять с собой в Кремль не дали, не вполне ему доверяя. А маршал Жуков в своих мемуарах, наоборот, приписал себе чуть ли не главную роль в этой операции – но скорее всего, он там соврал…   
 
  Вообще, Берия тогда напрасно не возглавил прямо МГБ, а начал эту свою сложную реформу с объединением и разъединением министерств. Видимо, ему просто не хотелось пугать советский народ грозным названием “госбезопасность”, ведь титул “министр внутренних дел” звучит не так устрашающе. Но зато в качестве приложения к этому более благозвучному титулу Берия тогда получил двоих первых заместителей министра, генералов Серова и Круглова, которые в июне 1953 года переметнулись на сторону его врагов.
Правда, всегда имеется один плюс в таких крутых административных реформах для нового начальника любого ведомства: у него появляется дополнительная возможность под предлогом реорганизации поменять там руководящую верхушку и расставить на ключевые посты своих людей. Чем Лаврентий Берия сразу же и занялся – но он не успел основательно все это проделать до своего ареста…     

 Николай Булганин остался первым заместителем Председателя Совета министров и одновременно был назначен министром обороны.
 Разумеется, если хрущевец Булганин прежде был куратором силовых министерств по линии правительства, то теперь ему пришлось эту должность уступить. Так что после смерти Сталина новым куратором органов, но уже по партийной линии, стал бывший министр госбезопасности, маленковец Семен Игнатьев, которого тогда назначили секретарем ЦК.

 У Никиты Хрущева в марте 1953 года было отобрано руководство Московской парторганизацией, но зато взамен ему поручили руководить работой аппарата ЦК.
Причем официально он тогда оставался всего лишь секретарем ЦК, а Первым секретарем ЦК стал именоваться только после 7 сентября 1953 года. И до этого дня он председательствовал только на заседаниях Секретариата ЦК.

 Ну и чтобы придать себе больше авторитета в обществе, эта четверка главных “олигархов” включила в свой новый Президиум ЦК КПСС также тех четверых прежних близких соратников Сталина, которые к моменту смерти вождя были уже фактически политическими трупами: Молотова, Кагановича, Ворошилова и Микояна.
Из них только Ворошилов и Каганович вошли в октябре 1952 года в состав Бюро Президиума ЦК из 9 человек, а Молотова и Микояна великий вождь в этот высший орган власти не допустил, и при этом подверг их разгромной критике на заседании Пленума ЦК. Но для вида Молотова и Микояна все же избрали тогда членами более широкого Президиума ЦК из 25 человек. Хотя на самом деле даже Бюро Президиума собиралось очень редко, не каждый месяц – а сталинский Президиум ЦК и вовсе фактически был только фикцией, созданной для обмана общественного мнения. Великий вождь вообще все важные государственные вопросы решал в то время вместе с несколькими своими ближайшими соратниками во время ночных посиделок у себя на даче – а этих четверых прежних главных фаворитов Сталина туда уже давно не пускали.  
 В общем, практически никакой реальной власти у этой четверки опальных партократов тогда уже не оставалось, но в народе об этом даже не догадывались, поскольку в честь этих великих деятелей были по-прежнему названы тысячи заводов, колхозов, кораблей и т.д. И даже два областных города: Пермь тогда была “Молотовым”, а Луганск “Ворошиловградом”.
  Теперь же Молотов опять стал министром иностранных дел, Ворошилову достался очень почетный, но игрушечный пост Председателя Президиума Верховного Совета, Каганович был назначен первым заместителем Председателя Совета министров. А Микоян остался заместителем главы правительства и одновременно стал министром торговли – как внешней, так и внутренней, поскольку на период с марта до августа 1953 года были объединены два прежних министерства.
 За исключением разве что Микояна, ни к одному из этих деятелей на самом деле их прежняя власть в полном объеме так никогда и не вернулась, но накануне смерти Сталина все они и вовсе влачили самое жалкое существование.
Молотов хоть и числился тогда заместителем председателя Совета министра (титул первого заместителя у него был отобран еще в 1946 году), но на самом деле он был фактически отстранен от дел и ждал со дня на день ареста, как “английский шпион”.
Та же участь, вероятно, ожидала в скором времени и Кагановича, то есть его арест в качестве “сионистского заговорщика” - поскольку в октябре 1952 года у него был отобран даже тот жалкий пост председателя Госкомитета по материально-техническому снабжению, который он занимал с января 1948 года. А должность вице-премьера союзного правительства Каганович утратил еще в 1945 году. Никаких персональных претензий к этому очень угодливому царедворцу у Сталина никогда не было, ведь Каганович даже не принял никакого участия в том “полуперевороте” 30 июня 1941 года, в ходе которого сталинские сановники заставили вождя немного поделиться с ними властью и учредить Государственный Комитет Обороны. Но раз уж великий вождь начал с 1948 года активно разыгрывать антисемитскую карту, то Лазарь Каганович был теперь просто обречен на опалу. Когда же в январе 1953 года Сталин начал раскручивать “Дело кремлевских врачей”, и после этого в стране поднялась еще более мощная волна антисемитизма, то шансы Лазаря Моисеевича на выживание и вовсе тогда резко упали…  
А Ворошилов и Микоян хоть и сохраняли формально свои посты заместителей Сталина в правительстве до последних дней жизни вождя – но, очень похоже, что это тоже была одна только видимость.
Микоян, скорее всего, полностью утратил доверие Сталина, когда 15 февраля 1949 года он выдал своего сына Сергея за Аллу Кузнецову, дочь секретаря ЦК Алексея Кузнецова – который был тогда уже в опале, и его в самый день свадьбы дочери сняли с работы. Правда, в своих воспоминаниях Анастас Микоян пишет, что прежде он выпросил согласие Сталина на этот брак своего младшего сына. Но все равно, это показатель того, как распустились после войны соратники Сталина – если даже весьма осторожный Микоян уже явно не боялся тогда вызвать неудовольствие великого вождя. Вдобавок, Микоян после ареста Алексея Кузнецова и его жены, спрятал у себя на правительственной даче их двенадцатилетнего сына Валерия – которого полагалось сдать в детский дом.
 А с Ворошиловым уже и так все ясно: после того, как этот великий полководец полностью опозорился в годы войны, его держали потом в правительстве только по старой памяти - “для мебели”, грубо говоря…   

Кроме того, из сталинского Бюро Президиума ЦК после смерти вождя перешли в новый Президиум ЦК два ставленника Маленкова - Первухин и Сабуров.
 Михаил Первухин при этом утратил свой прежний пост заместителя Председателя Совета министров, который ему вернут только в декабре 1953 г. - и на некоторое время он стал всего лишь министром электростанций и электропромышленности. В состав этого объединенного министерства тогда вошли три более мелких сталинских министерства.
Максим Сабуров тоже перестал быть вице-премьером с марта до декабря 1953 года - и, утратив свой прежний пост председателя Госплана, стал министром машиностроения. Правда, его министерство при этом тоже было сильно укрупнено, и в него включили четыре прежних машиностроительных министерства.
(Берия и Маленков сделали тогда попытку значительно сократить государственный аппарат и уменьшить количество ведомств. Но эта их отчаянная попытка скоро потерпела провал – и при Хрущеве численность союзных министерств и госкомитетов опять резко возросла, а при Брежневе их стало просто кошмарное количество, порядка сотни) 

 Это и была та исходная точка, с которой началась тогда борьба за передел власти между тремя самыми главными “олигархами” - Берией, Маленковым и Хрущевым.
 И эта схватка в первое время шла в основном между Берией и Маленковым, а Хрущев сначала только лавировал между этими двумя “титанами”, поддерживая то одного из них, то другого.
 К примеру, когда 5 апреля 1953 года, на следующий день после освобождения кремлевских врачей, Берия потребовал снять Семена Игнатьева с поста секретаря ЦК, как виновного в их аресте, то Хрущев обеспечил решение ЦК по этому вопросу. Берия на этом не успокоился: 28 апреля он предложил исключить маленковца Игнатьева из ЦК – а Хрущев и тогда не возражал, так что это решение тоже было принято путем письменного опроса членов ЦК. Берия продолжал и дальше давить этого несчастного партаппаратчика:  по его предложению Комиссии партийного контроля было поручено рассмотреть вопрос о партийной принадлежности Игнатьева. Но исключить Семена Игнатьева из партии Берия уже не успел.
 Видимо, Маленков тогда фактически сдал этого своего скомпрометированного соратника – и активно бороться за него не счел нужным. И только после ареста Берии Семена Игнатьева опять вернули в состав ЦК. Но пост секретаря ЦК Игнатьев обратно уже так и не получил, и его назначили в декабре 1953 года всего лишь первым секретарем Башкирского обкома (т.е. выбрали ему провинцию подальше от Москвы).
 Были острые разногласия у Маленкова с Берией и по некоторым другим кадровым и политическим вопросам. Так что когда где-то в июне 1953 года (если не раньше) Хрущев предложил Маленкову вместе начать тайную подготовку ареста Берии, то Маленков согласился не задумываясь. А ведь задуматься на самом деле ему тогда было над чем. Некоторые исследователи справедливо указывают, на наш взгляд, что начав эту свою войну с Берией, Маленков только пилил сук, на котором сам же сидел, образно выражаясь. Поскольку никакой реальной силовой поддержки у Маленкова к тому времени уже не осталось: госбезопасностью и милицией распоряжался Берия, армией командовал Булганин - и даже партаппарат полностью перешел в руки Хрущева. Так что единственный шанс у Маленкова оставаться и дальше главой правительства заключался тогда в том, чтобы не воевать с Берией, а согласиться стать его послушной тенью. Дело в том, что у Лаврентия Берии было одно уязвимое место: его грузинское происхождение не позволяло ему забрать себе должность главы советского правительства – поскольку второго грузина подряд в качестве правителя наш народ бы явно не выдержал. Иосиф Джугашвили хотя бы догадался взять себе русский псевдоним, “Сталин”, еще в начале своей политической карьеры…
 А вот у Хрущева никаких препятствий по части национальности не было – и когда он в 1955 году изгнал Маленкова с поста премьер-министра, то сначала посадил в это кресло своего соратника Булганина, а в 1958 году забрал эту должность себе, оставаясь при этом Первым секретарем ЦК.    

  Теперь мы опять вернемся к расстановке сил в руководстве органов госбезопасности. Все главные управления МВД или КГБ мы рассматривать не будем, но поскольку внешняя разведка стала главным истоком и опорным пунктом для обоих кланов чекистской мафии, то мы, начиная с этого момента, впредь будем более основательно изучать, как менялось положение дел в руководстве этого самого элитного подразделения.

Сталин перед смертью начал реформу в органах госбезопасности – и в целях усиления борьбы с “сионистским заговором” хотел поставить начальником внешней разведки МГБ генерала Питовранова. Но после смерти великого вождя борьба с “сионизмом” уже никого не волновала – так что 12 марта 1953 года внешнюю разведку (ВГУ МВД) возглавил генерал-лейтенант Василий Рясной, который прежде служил начальником контрразведки (ВГУ МГБ)

 РЯСНОЙ Василий Степанович.
До 1937 года занимался партийной работой, был первым секретарем райкома в Сталинградском крае. В органах НКВД служил с января 1937 года.
Начальник УНКВД-УНКГБ Горьковской области - с июля 1941 до июля 1943 г.
Нарком внутренних дел Украины - с июля 1943 до января 1946 г.
Первый заместитель наркома–министра внутренних дел СССР - с января 1946 до февраля 1947 г.
Заместитель министра внутренних дел СССР – с февраля 1947 до февраля 1952 г.
Начальник ВГУ МГБ и заместитель министра госбезопасности – с февраля 1952 до марта 1953 г. 
Начальник ВГУ МВД - с 12 марта до 28 мая 1953 г.
Начальник УМВД Московской области - с мая 1953 до марта 1956 г.
Уволен из МВД в июле 1956 года “по фактам дискредитации”.
Начальник строительства Волго-Балтийского канала с 1956 г., начальник треста дорожного строительства с 1958 г. Умер в 1995 году.

 Некоторые исследователи считают генерал-лейтенанта Рясного выдвиженцем Хрущева, на том основании, что Рясной одно время руководил НКВД Украины. Но скорее всего, этот деятель на самом деле настоящим соратником Хрущева не был.
Мы начнем с того, что в шифротелеграмме Сталину от 31 октября 1945 года Маленков и Берия сообща рекомендовали выдвинуть генерала Рясного на пост министра госбезопасности.  (http://www.hrono.ru/dokum/194_dok/19451031beri.php)
 Вряд ли эта пара друзей стала бы так хлопотать за хрущевца – даже если у этих деятелей были тогда очень хорошие отношения с Никитой Сергеевичем. Впрочем, Сталин их все равно тогда не послушал, и вскоре поставил во главе МГБ генерала Абакумова.
 Притом надо сказать, что с министром внутренних дел Берией у начальника внешней разведки Рясного отношения явно не сложились, судя по этим воспоминаниям генерала Судоплатова:
  “Эти интриги происходили как раз в тот момент, когда Берия приступил к осуществлению еще одной инициативы, на сей раз она касалась моего участка работы. На совещании начальников разведслужб Министерства обороны и МВД он резко критиковал Рясного, последнего начальника зарубежной разведки МГБ, выдвиженца Хрущева, за примитивные и малоэффективные методы…” (http://militera.lib.ru/memo/russian/sudoplatov_pa/12.html)
 Но насчет “выдвиженца Хрущева” Судоплатов (или кто там ему помогал писать эту книгу) сильно ошибается, поскольку генерал Рясной в июле 1956 года был уволен Хрущевым со службы, притом с позором, “по фактам дискредитации”. И его работа с 1958 года на очень мелкой для него должности начальника строительного треста тоже говорит сама за себя…

 Забегая немного вперед, мы скажем уже теперь, что ни одного настоящего, стопроцентного хрущевца в руководстве органов госбезопасности мы так и не обнаружили за весь период правления Хрущева. Поскольку при жизни Сталина Никита Сергеевич просто никогда не имел такой возможности, ставить там “своих людей”. Он мог тогда только пытаться налаживать хорошие отношения с теми чекистами, которых назначали на руководящие посты в тех регионах, где Хрущев был партийным руководителем, то есть в Москве или на Украине. А это оказались слишком ненадежные связи, от которых ему было не очень много пользы в ходе борьбы за власть.
 В области госбезопасности страны общая картина была такая: ставленники наркомов Ягоды и Ежова в руководстве НКВД были в основном уничтожены еще до войны. А потом органами госбезопасности руководили поочередно:
1. Берия – с 1938 до 1946 года, с помощью своего ставленника Меркулова.
2. Абакумов  - с 1946 до 1951 года, притом до 1948 года в союзе со Ждановым.
3. Маленков – с 1951 до 1953 года, с помощью своего ставленника Игнатьева.
Правда, некоторые историки считают, что Никита Хрущев в принципе мог повлиять на кадровые назначения в МГБ после ареста Абакумова, когда Сталин поручил курировать все силовые структуры Булганину, соратнику Хрущева.
  Но это на самом деле недоразумение, поскольку, как правило, ни один сталинский “куратор” не мог предлагать своих кандидатов на руководящие посты в органах госбезопасности. Его главной задачей было не руководить этой системой, а лишь исполнять там функции надзирателя – то есть следить за тем, чтобы органы не были использованы в тайном заговоре против великого вождя.
 С министром госбезопасности Абакумовым тут был особый случай: он не был крупной политической фигурой (его даже членом ЦК не успели избрать до ареста), а поэтому сразу же перешел под покровительство группировки секретаря ЦК Жданова. А после разгрома ждановского клана Абакумов пытался наладить дружеские отношения и с Лаврентием Берией, но тот его отверг. Видимо, Берия знал, что Сталин очень недоволен Абакумовым, и тому недолго осталось находиться на министерском посту.
 Так что в последний год жизни Сталина в руководстве госбезопасности оказались только чекисты из группировок Маленкова (подавляющее большинство) и Берии (их там было значительно меньше). Причем почти всех уцелевших абакумовцев и ждановцев из руководства МГБ, скорее всего к тому времени прибрал к своим рукам Маленков. Вот так и получилось, что Хрущев смог тогда опереться в своей борьбе за власть только на чекистов из двух кланов чекистской мафии. Причем один из этих кланов тайно созрел в недрах группировки Берии (группа Короткова-Серова) - а другой образовался внутри группировки Жданова-Абакумова, а затем на некоторое время перешел под крыло к Маленкову (группа Синицына-Андропова)… 

 Короче говоря, у нас остается только один вариант для Рясного: он, скорее всего, был маленковцем, с вероятностью процентов 90. А если бы он был бериевцем, то его бы уволили из органов сразу же после ареста Берии, а не в 1956 году.
 Но почему тогда Берия согласился в марте 1953 года отдать внешнюю разведку ставленнику Маленкова?  Видимо, спустя всего лишь неделю после смерти Сталина открытая война между Берией и Маленковым еще не началась. И потом, как инструмент для захвата власти контрразведка была тогда для Лаврентия Берии неизмеримо важнее. Недаром ведь это ведомство при Берии стало именоваться “Первое главное управление” (ПГУ МВД) – а внешняя разведка съехала на ступеньку ниже, как “Второе главное управление” (ВГУ МВД). И, разумеется, Маленков тогда сильно проиграл, когда его “человек” генерал Рясной перестал быть главным контрразведчиком страны.

 Первым заместителем начальника внешней разведки генерала Рясного стал 17 марта 1953 года генерал-лейтенант Сергей Савченко, бывший начальник внешней разведки МГБ.

САВЧЕНКО Сергей Романович.
Начал свою службу в органах госбезопасности в погранвойсках.
Заместитель наркома госбезопасности - наркома внутренних дел Украины - с апреля 1941 до мая 1943 г.
Нарком госбезопасности Украины - с мая 1943 до августа 1949 г.
Первый заместитель председателя Комитета информации - с августа 1949 до ноября 1951 г.
Начальник ПГУ МГБ и заместитель министра госбезопасности - с ноября 1951 до января 1953 г.
Первый заместитель начальника ВГУ МВД - с 17 марта до 21 мая 1953 г.
Начальник 7 Отдела ВГУ и заместитель начальника ВГУ МВД - с мая до сентября 1953 г.
Начальник особого отдела при “Строительстве № 565” Московского района ПВО - с декабря 1953 г. В феврале 1955 г. уволен в запас по служебному несоответствию.
  Увольнение генерал-лейтенанта Сергея Савченко в сентябре 1953 года, то есть вскоре после ареста Берии, из руководства внешней разведки, и его назначение на очень мелкий пост в строительных войсках означает, что Хрущев и Маленков сочли его соратником Лаврентия Берии. И именно за это Савченко тогда наказали, хотя все же и не так сурово, как ближайших сподвижников Берии. Притом генерала Савченко уже через год вообще выгнали из органов. Так что вряд ли Сергей Савченко принадлежал к какому-либо клану чекистской мафии – поскольку с чекистами из обоих кланов мафии КГБ при Хрущеве в 50-е годы обычно обращались более бережно. И тем более генерал Савченко не принадлежал к настоящим сторонникам Хрущева, хоть он и прослужил многие годы на Украине.
Стоит также обратить внимание, что после ареста Абакумова некоторые чекисты из команды Берии получили крупные руководящие посты в МГБ – в том числе и генерал Савченко в ноябре 1951 года возглавил внешнюю разведку. Но самым видным бериевцем в руководстве МГБ стал чуть позднее Сергей Гоглидзе, которого в феврале 1952 года назначили заместителем министра госбезопасности, а в ноябре этого года повысили до первых заместителей.

 Кроме того, у начальника внешней разведки генерала Рясного было с 17 марта 1953 года два простых заместителя: Александр Коротков и Евгений Питовранов.

Об этих двух чекистах мы уже говорили.
Александр Коротков был из будущего проамериканского клана КГБ, но тогда он формально представлял в руководстве разведки интересы группировки Лаврентия Берии. Видимо, Берия не догадывался, что его ставленник Коротков уже был готов продать его с потрохами. Вплоть до того, что в декабре 1953 года полковник Коротков даже выступит свидетелем обвинения на суде против Лаврентия Берии, где он  заявит, что этот негодяй Берия пытался развалить советскую внешнюю разведку, поскольку он боялся, что наши разведчики дознаются о его тесных связях со спецслужбами Запада...

 А Евгений Питовранов вскоре будет играть видную роль в руководстве московского клана КГБ. Но, похоже, что он в 1953 году был ставленником Георгия Маленкова, поскольку его собственная группировка Синицына-Рощина явно была в то время еще слишком слаба, чтобы самостоятельно протолкнуть Питовранова в руководство внешней разведки.

Но даже руководство внешней разведкой всего через два месяца было отобрано у маленковцев. Поскольку исполняющим обязанности начальника внешней разведки Лаврентий Берия 21 мая 1953 года назначил полковника Короткова - и он занимал этот пост до 18 июля этого года.
Берия тогда считал его своим верным соратником – и не подозревал о том, что вся чекистская группировка Короткова-Серова участвует в заговоре против него. Ведь восстание 17 июня 1953 года в ГДР наверняка было спровоцировано будущим проамериканским кланом КГБ.
 Притом для этого явно даже не понадобились какие-то очень сложные тайные интриги, поскольку тогдашний партийный лидер ГДР Вальтер Ульбрихт был агентом влияния группировки Короткова-Серова, как мы ранее установили. И для того, чтобы вызвать всенародное восстание в Восточной Германии, оказалось вполне достаточным вынести 14 мая 1953 года решение ЦК СЕПГ о повышении норм выработки на 10% - для всех рабочих страны.
  Историк Николай Платошкин указывает в своей книге “Жаркое лето 1953 года в Германии”, что руководители некоторых министерств и регионов ГДР, при поощрении со стороны правящей верхушки страны, решили перевыполнить это постановление ЦК СЕПГ, и повысили эти нормы, то есть уровень эксплуатации рабочего класса, еще больше. Так что, к примеру, в Восточном Берлине эту цифру подняли до 25 % увеличения норм - а это было уже прямое приглашение рабочих к забастовке! 
У населения ГДР была тогда масса и других поводов для недовольства правящим коммунистическим режимом. Но именно это роковое решение Пленума ЦК, принятое по настоянию Вальтера Ульбрихта и его соратников, да еще и приуроченное к шестидесятилетнему юбилею Ульбрихта, который приходился на 30 июня, оказалось последней каплей, переполнившей чашу народного терпения.
Соответствующее постановление правительства ГДР было опубликовано 28 мая 1953 года. И если стачки на всех заводах страны не начались тогда сразу же, то только из-за того, что эту реформу по тотальному снижению зарплаты предполагалось вводить поэтапно, растянув ее на целый месяц. Соответственно, стачки и беспорядки в Восточной Германии тоже тогда нарастали постепенно, с начала июня – пока, наконец, утром 17 июня не вспыхнуло народное восстание по всей стране. В результате Берии пришлось забыть обо всех своих планах по объединению Германии – и дело кончилось его арестом уже на девятый день после этих событий. 

 Стоит также отметить, что один из главных ставленников Берии в руководстве ГДР Рудольф Гернштадт, редактор партийного органа Neues Deutschland, был тогда против этого решения о повышении норм выработки – хотя он и не осмеливался открыто бороться с “генеральной линией партии”.
Вот цитата из Википедии:
 “В Политбюро Гернштадт вместе с министром государственной безопасности Вильгельмом Цайссером позиционировал себя противником Ульбрихта. Их поддерживал Л. П. Берия, который после смерти Сталина оказался на вершине власти в СССР. 14 июня 1953 года Гернштадт опубликовал в Neues Deutschland критический репортаж под названием “Пора отложить в сторону столярный молоток”, намекая на первоначальную профессию Ульбрихта.”
В этой статье в завуалированной форме ставилась под сомнение правильность политики правящей группировки Ульбрихта. Дескать, увеличение норм выработки в принципе дело нужное – но его нельзя навязывать рабочим грубой силой, тут надо действовать более тонко, методом убеждения…
Цитируем Википедию дальше:
“26 июня Берия был отстранён от власти и арестован. Секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущёв и председатель правительства Г. М. Маленков поддержали Ульбрихта. Заручившись такой поддержкой, Ульбрихт выступил 24 июля 1953 года на пленуме ЦК СЕПГ с заявлением, не согласованным с Политбюро. Причиной “фашистского путча”, как официально именовались в ГДР события 17 июня 1953 года, Ульбрихт назвал новый курс партии и атаковал Гернштадта, обвинив его в прямой поддержке забастовщиков.
…После пленума в отношении Гернштадта и Цайссера началась публицистическая кампания, которой руководил сотрудник Ульбрихта Карл Ширдеван. Гернштадта и Цайссера публично клеймили как троцкистов и врагов немецкого народа и партии рабочего класса. 26 июля 1953 года Гернштадт и другие члены оппозиции Ульбрихту лишились своих мест в Политбюро и ЦК, в том же году Гернштадт был смещён с должности главного редактора Neues Deutschland.”
 Еще такая справка: в отличие от многих других партийных вождей ГДР, чье сотрудничество с советскими спецслужбами до сих пор скрывается, насчет Рудольфа Гернштадта таких недомолвок давно уже нет. Известно, что немецкий журналист Гернштадт как минимум с 1930 до 1939 года работал на советскую военную разведку – сначала в Берлине, потом в Праге и Варшаве, пока он не эмигрировал в Советский Союз.   (http://www.hrono.ru/biograf/bio_g/gernstadt.php)
 Впрочем, Гернштадт так и не поднялся выше кандидата в члены Политбюро СЕПГ (с 1950 года). Его после войны опасались сильно продвигать в руководстве компартии Восточной Германии из-за его еврейского происхождения. И по какой-то причине он не был тогда перевербован группировкой Короткова-Серова, а так и остался верным бериевцем, вне обоих кланов нашей чекистской мафии. За что и пострадал…
 Еще такое интересное совпадение: другой видный гэдээровский бериевец, Вильгельм Цайссер, который был членом Политбюро СЕПГ и министром госбезопасности ГДР с февраля 1950 до июля 1953 года, тоже был до войны тайным агентом советской военной разведки – как минимум с 1925 года. Его даже посылали работать по линии военной разведки в Маньчжурию (1927-30 гг.), потом он воевал в Испании. В годы второй мировой войны Цайссер находился в Советском Союзе. В июле 1953 года его исключили из ЦК и уволили с поста министра – а в начале 1954 года он вместе с Гернштадтом был исключен из партии, за “антипартийную деятельность”. (Из Википедии)

 Что же касается упомянутого в Википедии “нового курса партии”, то здесь имеется в виду принятое под давлением Лаврентия Берии в июне 1953 года официальное решение советского руководства о прекращении строительства социализма в ГДР и о начале подготовки к объединению Германии. Согласно утвержденному тогда проекту Берии объединенная Германия должна была стать нейтральным буржуазным государством, наподобие Австрии.
После ареста Берии это постановление Президиума ЦК за 12 июня сразу же отменили – уже 29 июня 1953 г.
  (http://www.senat.org/Germany/Integra-17.html)
А само это отвергнутое июньское постановление ЦК КПСС об объединении Германии было тогда засекречено, и даже сам факт его существования потом тщательно скрывался долгие годы, как самая позорная партийная тайна. К слову сказать, оно и по сей день не опубликовано полностью, и известны только некоторые отрывки из него.
 И  даже в изданных в годы перестройки воспоминаниях Хрущева и Микояна нет ни слова о постановлении ЦК за 12 июня 1953 года. Там говорится только о том, как они 27 мая этого года на заседании Президиума ЦК дружно выступили против планов Берии по ликвидации социализма в Восточной Германии, и как он тогда оказался в меньшинстве и якобы был вынужден от этих своих злодейских планов полностью отказаться. Что на самом деле является прямой ложью, поскольку этим партократам тогда удалось только отсрочить на две недели официальное утверждение проекта Берии в Президиуме ЦК. А Президиум Совета Министров уже 2 июня 1953 года принял это постановление о прекращении строительства социализма в ГДР и подготовке объединения Германии. (http://nvo.ng.ru/history/2015-03-27/8_germany.html)
  Вот что было дальше, согласно воспоминаниям генерала Судоплатова:
 “5 июня 1953 года в Германию прибыл Семенов, вновь назначенный верховный комиссар, для наблюдения за выполнением московских директив не форсировать ход социалистического строительства и добиваться воссоединения Германии. Позже Семенов рассказывал Зое Рыбкиной (видная сорудница внешней разведки, посланная тогда Берией с секретной миссией в ГДР - ОГ), что немецкие руководители умоляли дать им две недели, чтобы они смогли обосновать изменение политического курса. Семенов настаивал на скорейшем ответе, утверждая, что ГДР станет автономной областью в составе объединенной Германии. Поэтому, начиная с 5 июня, правительство ГДР находилось в состоянии полного паралича - ходили слухи, что дни Ульбрихта сочтены.” (http://demography.ru/xednay/demography/personalia/sdp/ch12_2.html)
Как мы видим, Берия не стал даже дожидаться соответствующего постановления Президиума ЦК, а добился утверждения своего проекта в Президиуме Совета министров, где его позиции почему-то были прочнее – и немедленно приступил к действиям.

 Небольшая справка: в Президиум Совета министров тогда входили всего 5 человек, и все они одновременно были и членами Президиума ЦК: сам премьер-министр Маленков и его 4 первых заместителя - Берия, Булганин, Каганович и Молотов.
А простых заместителей у Маленкова с марта до декабря 1953 года не было вообще.
 Нам представляется, что этот состав Президиума Совмина был для Лаврентия Берии лучше, чем Президиум ЦК, только тем, что там не было Хрущева. Поскольку все остальные члены Президиума ЦК для Берии особой опасности явно не представляли: у Микояна тогда с Берией были хорошие отношения, Первухин и Сабуров вообще не являлись самостоятельными политическими фигурами - а Ворошилов к тому времени превратился почти что в пустое место, и вдобавок, он ужасно боялся Берию… 

  Правда, Никита Хрущев тоже тогда старался поддерживать с Лаврентием Берией видимость очень хороших отношений. Вот как на самом деле Хрущев относился к германскому проекту Берии до его ареста:
 “18 мая Берия подготовил проект постановления Президиума Совета Министров по “Вопросам ГДР”, в котором предлагалось Маленкову, Берии, Молотову и Булганину выработать предложения по исправлению политического и экономического положения ГДР. В проекте Берии основной причиной неблагополучного положения ГДР назывался “ошибочный в нынешних условиях курс на строительство социализма, проводимый в ГДР”. …Интересно также отметить, что проект Постановления Берии завизировали Маленков, Булганин и Хрущев. Однако против него выступил Молотов, который принципиально изменил текст Постановления, добавив слово “ускоренный”. То есть критиковать предлагалось не сам курс на построение социализма в ГДР, а его “ускоренность”. (http://rossaprimavera.ru/article/politicheskaya-borba-posle-smerti-stalina-sverzhenie-berii-prodolzhenie)
На самом деле, по свидетельству очевидцев (например, Павла Судоплатова) этот крутой поворот в советской внешней политике Лаврентий Берия стал активно подготавливать намного раньше, уже где-то с конца апреля.
Вот еще цитата из воспоминаний Судоплатова:
 “В мае мы вызвали в Москву генерала Волльвебера, министра госбезопасности ГДР, который сообщил нам о серьезном расколе в руководстве после заявления Вальтера Ульбрихта о том, что главная цель ГДР - строительство социалистического государства пролетарской диктатуры. …Но Берия, проводя свою линию и спекулируя лозунгом демократической, объединенной и нейтральной Германии, сказал: нам вообще не нужна постоянно нестабильная социалистическая Германия, существование которой целиком зависит от поддержки Советского Союза.”  (http://militera.lib.ru/memo/russian/sudoplatov_pa/12.html)
 Хотя здесь генералу Судоплатову явно изменила память, поскольку Волльвебер стал министром госбезопасности ГДР только после ареста Берии – а до этого он был всего лишь заместителем министра транспорта. Наверное, Судоплатов спутал его с тогдашним руководителем Штази генералом Цайссером, главным сторонником Берии в Восточной Германии. Вот Цайссер вполне мог тогда приехать в Москву, чтобы настучать на Ульбрихта, который упорно не желал сворачивать строительство социализма по указанию старших советских товарищей…    
Георгий Маленков фактически поддержал тогда Берию – или же не счел нужным спорить с ним по сравнительно маловажному для него германскому вопросу. А когда эти два главных советских “олигарха” объединялись, то они при желании могли пробить в Президиуме ЦК любое нужное им решение – что и произошло немного позднее.
 На наш взгляд, этим и объясняется кажущаяся нестыковка во времени: 14 мая 1953 года было принято постановление ЦК СЕПГ о повышении норм выработки – а подготовленный Берией проект советского правительства по германскому вопросу появился на свет только через четыре дня, 18 мая этого года. Но видимо, группировка Короткова-Серова хорошо знала об этих замыслах Берии и сработала тогда на опережение, а ее тайная агентура в руководстве Восточной Германии оказалась более расторопной. Притом ведь обнародовано было это явно провокационное решение правящей верхушки ГДР далеко не сразу, а лишь 28 мая 1953 года, когда уже стало окончательно ясно, что Молотову и его единомышленникам в Президиуме ЦК так и не удалось сорвать план Берии по объединению Германии, и вскоре он будет осуществляться.    
Руководство компартии ГДР было вынуждено полностью уступить Москве, и официально провозгласило этот разработанный Берией “новый курс партии” уже 11 июня 1953 года. Что только увеличило хаос и разброд как в народе, так и среди членов правящей партии, поскольку повышение норм выработки для рабочих отменено при этом не было, поэтому число бастующих продолжало нарастать, а кое-где уже вскоре начались и массовые беспорядки…

 Вернемся к руководству внешней разведки. У полковника Короткова, которого Берия так и не успел официально утвердить на посту начальника внешней разведки, появились два новых заместителя начальника ВГУ МВД – полковники Сергей Федосеев и Арсений Тишков.
А генерал Сергей Савченко из первых заместителей начальника ВГУ МВД был 21 мая 1953 года понижен в простые заместители.
Тогда как генерал Питовранов вообще выбыл из руководства внешней разведки и был переведен в контрразведку: он с 21 мая 1953 года занимал пост первого заместителя начальника ПГУ МВД.

1. ТИШКОВ Арсений Васильевич.
Заместитель начальника внешней разведки (ВГУ МВД - ПГУ КГБ) с 22 мая 1953 до декабря 1954 года.
 Мы уже разбирали биографию этого деятеля: генерал Тишков принадлежал к группировке Короткова-Серова, то есть к проамериканскому клану КГБ. Но в декабре 1954 года он был выведен из руководства внешней разведки и перешел на преподавательскую работу. По какой причине Тишкова признали непригодным для оперативной деятельности, это нам совершенно непонятно. Возможно, что для этого были какие-то причины личного характера.

 2. ФЕДОСЕЕВ Сергей Михайлович.
В органах госбезопасности с января 1937 г. Служил сначала в УНКВД-УНКГБ Московской области. С июня 1944 г. – начальник 2 отдела УНКГБ–УМГБ Ленинградской области. В июне 1946 года был направлен на службу в разведку.
Начальник Отдела “1-Г” (внешняя контрразведка) ПГУ МГБ - c июня 1946 до июля 1947 г.
Начальник 1 Отдела (внешняя контрразведка) Комитета информации (КИ) - c июля 1947 до ноября 1951 г.
И.о. заместителя начальника ПГУ МГБ - с декабря 1951 до февраля 1952 г.
Заместитель начальника ПГУ МГБ - с февраля 1952 до марта 1953 г.
Начальник 9 отдела (внешняя контрразведка) ВГУ МВД - с 17 марта до 9 мая 1953 г.
Одновременно помощник начальника ВГУ МВД – c 17 марта до 21 мая 1953 г.
Заместитель начальника ВГУ МВД – с 21 мая до 3 августа 1953 г.
В январе 1954 г. был уволен из органов МВД по фактам дискредитации, однако уже с марта 1954 г. работал в Высшей школе КГБ. Занимал должности:
Начальник спецкафедры Высшей школы КГБ – с сентября 1957 до июня 1960 г.
Начальник 16 отдела ВГУ КГБ – с июня 1960 до сентября 1961 г.
Начальник 1 отдела ВГУ КГБ – с сентября 1961 до декабря 1964 г.
Заместитель начальника Службы №2 ВГУ КГБ – с декабря 1964 до апреля 1966 г.
В апреле 1966 г. был уволен из органов КГБ по болезни. С июня 1966 г. – заведующий отделом, затем заместитель директора ВИНИТИ, Москва, с апреля 1991 г. – заместитель директора Центра коммерческой информации объединения “Элекс”, Москва,
с января 1997 г. – в ЦОС ФСБ России. Умер в январе 1998 г.

 На наш взгляд, ключевым моментом в биографии Сергея Федосеева был его переход в 1944 году в руководство ленинградской контрразведки. Так он попал в команду главного чекиста Ленинграда генерала Кубаткина – и тем самым оказался в ждановском клане.
Этим объясняется неожиданный переход полковника Федосеева во внешнюю разведку в 1946 году. Дело в том, что в июне 1946 года начальником внешней разведки МГБ был назначен генерал Петр Кубаткин, бывший начальник УМГБ Ленинграда. Причем генерал Кубаткин пробыл на этом посту только до 9 сентября этого года, но он все же успел перетянуть с собой в Москву, в центральный аппарат ПГУ МГБ, целую команду ленинградских контрразведчиков, которые продолжили службу на руководящих постах в разведке и после его ухода.
 Вот сообщение об этом:  
 “В это же время в разведке появилась группа чекистов, связанных ранее по совместной работе в Ленинграде - А. М. Сахаровский, С. М. Федосеев, А. В. Красавин, Н. С. Дерябкин, А. А. Крохин, Б. Я. Наливайко. “Ленинградское дело” не помешало карьере этих сотрудников, хотя П. Н. Кубаткин, например, пробывший всего три месяца начальником разведки в 1946 году, был расстрелян.” (http://www.booksite.ru/localtxt/sch/iti/mech/26.htm)
 Мы добавим к этому сообщению, что Петра Кубаткина в сентябре 1946 года назначили начальником УМГБ Горьковской области, а в июле 1949 года арестовали его по “Ленинградскому делу” и в октябре 1950 года расстреляли.
 Зачем понадобилось Сталину в 1946 году это непонятное назначение контрразведчика Кубаткина шефом разведки, точно никто не знает. Сам генерал Кубаткин будто бы попытался уклониться от этой совершенно незнакомой ему работы – что ему и удалось сделать, но только не сразу.
Некоторые историки считают, что великий вождь убрал тогда Кубаткина из Ленинграда, чтобы таким образом немного ослабить непомерно усилившийся ждановский клан, или даже в плане подготовки к будущему “Ленинградскому делу”.
 У нас подобная гипотеза вызывает очень сильные сомнения: ведь в 1946 году у Сталина были большие виды на ждановский клан – и великий вождь тогда пытался с его помощью ослабить мощную группировку Берии, Маленкова и Хрущева. Так что карьера секретаря ЦК Жданова тогда была на подъеме, а ее спад начался только весной 1948 года. Поэтому мы предлагаем другое объяснение: скорее всего, это укрепление руководства внешней разведки командой ленинградских чекистов в июне 1946 года состоялось по инициативе нового министра госбезопасности генерала Абакумова – который заступил на свой пост как раз накануне, в мае этого года. Виктор Абакумов сразу же начал выкидывать всех ставленников Лаврентия Берии из руководства органов госбезопасности и заменять их на “своих людей”. И этот переход группы ленинградских чекистов во главе с Кубаткиным во внешнюю разведку лишний раз доказывает, что у министра госбезопасности Абакумова с самого начала установились очень тесные связи с кланом Жданова.
Правда, сам генерал Кубаткин вскоре перебрался из разведки в Управление МГБ Горьковской области. Эта область, кстати сказать, находилась тогда под контролем ждановского клана – так что в городе Горьком тоже были потом репрессии и аресты по “Ленинградскому делу”.  
   Что же касается полковника Федосеева, то его карьера во внешней разведке успешно продолжилась. Сначала он возглавлял внешнюю контрразведку (Отдел “1-Г” ПГУ МГБ и 1 Отдел КИ), а в феврале 1951 года был назначен заместителем начальника ПГУ МГБ. Правда, когда после смерти Сталина в марте 1953 года внешнюю разведку возглавил маленковец генерал Рясной, то он не взял Федосеева в свои заместители. И Федосеев тогда на короткое время опять возглавил подразделение внешней контрразведки. Но когда в мае 1953 года внешней разведкой стал руководить полковник Коротков, то Сергея Федосеева опять назначили заместителем начальника внешней разведки (ВГУ МВД).
И Лаврентий Берия хотел тогда предложить Федосееву довольно ответственное задание.
Вот сообщение об этом из воспоминаний Павла Судоплатова: 
 Берия предложил послать своего представителя, полковника Федосеева, для установления контакта с югославским руководством. Он должен был сообщить югославам наш новый курс на восстановление сотрудничества между нашими странами. …Берия утвердил его резидентом в Белграде, и Маленков одобрил эту кандидатуру, что было документально подтверждено. …Федосеев, как и Григулевич, так и не поехал в Белград: когда ему надо было отправляться туда, Берию арестовали.” (http://militera.lib.ru/memo/russian/sudoplatov_pa/12.html)
 Как известно, Лаврентий Берия первый пришел к выводу, что отношения с Югославией лучше нормализовать – что ему потом на судебном процессе инкриминировали как преступный замысел, поскольку режим маршала Тито советская пропаганда тогда расценивала как “фашистский”. Но у Берии тогда уже осталось очень мало собственных кадров во внешней разведке, вот ему и пришлось привлекать к осуществлению своих крутых планов более или менее случайных людей. А в результате полковника Федосеева потом приняли за соратника Берии – и в августе 1953 года его сначала сняли с заместителей начальника ВГУ МВД, а в январе 1954 года и вовсе уволили из органов. И хотя в марте 1954 года полковник Федосеев все же был восстановлен на службе в госбезопасности, но во внешнюю разведку его больше так и не вернули, и он был сначала на преподавательской работе, а затем служил в контрразведке КГБ. 
 К какой чекистской группировке на самом деле принадлежал Федосеев, в этом теперь уже непросто разобраться. Ясно лишь, что за бериевца его в 1953 году приняли, скорее всего, по недоразумению. А его прошлые связи с ждановским кланом указывают на весьма вероятный переход потом в московский клан КГБ. Но это было вовсе не обязательно, и возможно, что полноправным членом чекистской мафии Сергей Федосеев так и не стал. Об этом красноречиво свидетельствует хотя бы тот факт, что он вплоть до своей отставки в 1966 году так и остался в том же самом звании полковника, которое ему было присвоено еще в 1945 году. Правда, здесь надо сделать еще поправку на то, что Хрущев сильно не любил чекистов и очень редко и неохотно присваивал им генеральские звания. Так что видимо, полковник Федосеев все же в какой-то момент примкнул к московскому клану КГБ, поскольку председатель КГБ Александр Шелепин доверил ему в июне 1960 года руководство вновь учрежденным 16-м Отделом ВГУ КГБ, по борьбе с контрабандой и валютными операциями. А это было очень ответственное дело, которое любая мафия вряд ли стала бы доверять посторонним лицам. Ведь полковнику Федосееву теперь надо было хорошо разбираться, кого из валютчиков следует арестовывать и сажать – а кто пусть и дальше занимается своим прибыльным ремеслом, под чекистской “крышей”. Но похоже, что полного доверия московского клана чекистской мафии Федосееву на этом посту заслужить не удалось – и поэтому всего через год его перевели руководить 1 Отделом ВГУ, который занимался всего лишь контрразведкой против США.
 Судя по всему, Федосеев погорел на деле знаменитого московского валютчика Яна Рокотова и его шайки. Этот деятель был арестован чекистами из 16-го Отдела ВГУ КГБ осенью 1960 года, и при обыске у него изъяли золота и валюты на 1,5 миллиона долларов. Орудовал он много лет во главе своей шайки валютчиков совершенно спокойно, поскольку был осведомителем милиции, и выдавал ментам своих конкурентов из числа более мелкой шушеры. Но за все это время Рокотов накопил слишком большие богатства, которые не знал, куда теперь пристроить – и хранил все эти ценности в чемодане, который постоянно держал в камерах хранения на вокзалах, по примеру знаменитого миллионера Корейки. Вот менты, по всей видимости, и решили, что пора этот чемоданчик у него отобрать – и сдали Рокотова чекистам. Другой вариант, еще более простой, это что на самом деле Рокотов был тайным агентом чекистов, а те всегда со своей агентурой делали вообще все, что хотели…
По тогдашним законам Рокотову и двум его подельникам полагалось всего лишь до 8 лет тюремного заключения, но Хрущев сильно разозлился на них, и приказал внести в Уголовный кодекс необходимые поправки и расстрелять их. Полковник Федосеев в своих воспоминаниях пишет, что он пытался протестовать против такого явного беззакония, но переубедить Никиту Сергеевича чекистам так и не удалось.
(http://www.situation.ru/app/j_art_603.htm)
 Хотя еще древние римляне постановили, что “закон обратной силы не имеет”, и с тех пор весь цивилизованный мир строго соблюдает этот юридический принцип…
Этих троих валютчиков расстреляли 16 июля 1961 года – а уже в сентябре этого года полковника Федосеева сняли с поста начальника отдела по борьбе с валютчиками, и перевели его руководить другим отделом контрразведки. Возможно, что Хрущеву не понравился его чрезмерный либерализм по отношению к столь преступным элементам – и требование соблюдать по отношению к ним законы…
    
Что же касается Александра Шелепина, которого мы теперь считаем первым представителем московского клана КГБ на посту председателя КГБ, то разговор об этом выдающемся деятеле у нас еще впереди.  

 Теперь рассмотрим политическую ситуацию после ареста Берии 26 июня 1953 года.
 Сам по себе этот заговор против Лаврентия Берии давно уже подробно разобран историками, и особых загадок собой не представляет. Правда, в прежние времена, из-за отсутствия всякой информации по поводу этого эпизода, вокруг него было наверчено множество мифов и легенд – вплоть до того, что на самом деле Берия якобы был убит уже в день ареста, а в декабре 1953 года потом судили его двойника. Но мы на подобные выдумки лучше реагировать не будем. Тем более что для истории нашего общества не имеет ни малейшего значения, когда именно был убит Берия – поскольку в любом случае его политическая смерть наступила к двум часам дня 26 июня 1953 года.    
 А после этого последовали многочисленные аресты и увольнения всех соратников Берии в объединенном МВД.
 Берия просто очень неумно себя повел после смерти Сталина. Ему нельзя было затевать свои крутые реформы во внешней и внутренней политике страны, пока он не овладел полностью собственным министерством внутренних дел – и не расставил там своих людей на все ключевые посты. Ему тогда лучше было прикинуться “белым и пушистым”, чтобы не вспугнуть партократов из Президиума ЦК раньше времени – а не настраивать их всех против себя с первого же дня. Наверное, Берия решил, что если Сталина больше нет, то ему уже и бояться совсем некого – вот он и расслабился раньше времени…   

Новым министром внутренних дел стал тогда маленковец Сергей Круглов, которого назначили на этот пост в тот же самый день, когда арестовали Берию. 

Иван Серов остался по-прежнему первым заместителем министра внутренних дел – но 26 июня 1953 года, сразу же после ареста Берии, Хрущев от имени Президиума ЦК поручил теперь ему руководить в объединенном МВД органами госбезопасности, вместо главного соратника Берии Богдана Кобулова, вскоре арестованного Серовым.  
(Иван Серов, “Записки из чемодана”, стр. 413)

 Казалось бы, власть главы правительства Георгия Маленкова в день ареста Берии сильно возросла, ведь теперь его человек возглавил объединенное МВД. Но на самом деле главное значение тогда имело, кому непосредственно подчинялись органы госбезопасности. Так что в выигрыше, в конечном счете, тогда оказался секретарь ЦК Никита Хрущев, поскольку генерал Серов с этого дня открыто стал его верным соратником.

 Собственно говоря, хорошие отношения у Ивана Серова были с Никитой Хрущевым с давних пор – поскольку, как известно, у Хрущева была после войны большая дружба с Лаврентием Берией, шефом генерала Серова.
 В записках Серова рассказывается, что в мае 1946 года, когда он занимал пост уполномоченного МВД по советской зоне оккупации, ему позвонил тогдашний руководитель украинского правительства Хрущев и предупредил его, что скоро он наведается в Германию. Дескать, Сталин ему разрешил ознакомиться с сельским хозяйством этой страны. Естественно, что генерал Серов встретил тогда Никиту Сергеевича очень радушно и сопровождал его в поездке по Восточной Германии. А когда они вместе были в дрезденском зоопарке и увидели там громадное количество животных, то Хрущев тогда заявил Серову, что якобы всех этих зверей немцы вывезли во время войны из киевского зоопарка – так что надо бы их вернуть обратно. Так генерал Серов тут же разрешил ему отобрать любых животных по своему вкусу – и на следующий день их уже погрузили в вагоны для отправки в Киев. (Стр. 327 и 329)
Причем Серов все такие вопросы решал сам и никого не спрашивал – так что сразу видно, что подлинным хозяином в Восточной Германии был тогда именно он.
 Надо полагать, что и лично для самого Никиты Сергеевича у него тоже нашлись тогда какие-нибудь ценные сувениры на память об оккупированной Германии – к примеру, роскошная автомашина или что-нибудь в этом роде. Но, к сожалению, в записках Серова как раз после этой сцены в зоопарке редактор книги А.Хинштейн вырезал какой-то кусок из текста, и оставил там только <…>, т.е. знак пропуска. Так что как именно генерал Серов распрощался тогда с Хрущевым, мы можем теперь только догадываться…   

 А первые трения генерала Серова с его начальником Лаврентием Берией проявились только в июне 1953 года, буквально за несколько дней до ареста Берии.
 Притом повод для этой ссоры был тогда довольно незначительный. Как известно, по инициативе Берии 27 марта 1953 года была объявлена широкая амнистия для уголовников – и на свободу тогда было разом выпущено свыше миллиона человек. Естественно, что преступность по всей стране сразу же резко возросла – и притом особенно сильно это тогда ощущалось в Ленинграде. Видимо, по той причине, что через этот большой город поехала масса бывших заключенных, освобожденных из северных лагерей. Вот генерала Серова и откомандировали 10 июня этого года, чтобы он навел порядок в северной столице. Серов тогда рьяно взялся за дело, начал посылать патрули по улицам, проводить ночные облавы по вокзалам и т.д. – и этих амнистированных уголовников, взявшихся за прежнее ремесло, хватали чуть ли не по 200 человек в день. Но Берия расценил эти решительные действия генерала Серова как косвенный подрыв его авторитета, поскольку именно он принял решение об амнистии для всех этих воров и бандитов – а теперь их надо было с большим трудом водворять обратно в лагеря. Так что Лаврентий Берия 21 июня 1953 года позвонил Серову и приказал ему немедленно возвращаться в Москву. А на следующий день было совещание в руководстве МВД – и тогда у генерала Серова состоялся довольно резкий разговор с Берией, который закончился угрозой со стороны последнего перевести Серова в начальники московского управления МВД, что было бы для того значительным понижением в должности.
(Стр. 410-412)
 На наш взгляд, именно генерал Серов являлся идеальной фигурой для переговоров с Хрущевым, если бы чекистская группировка Короткова-Серова решила заключить тайный политический союз с этим деятелем. А поскольку будущий проамериканский клан КГБ начал строить козни против Берии не позднее 14 мая 1953 года, когда в Восточной Германии было вынесено это злополучное решение ЦК СЕПГ о повышении норм выработки – то видимо, примерно тогда же генералу Серову удалось найти общий язык с Хрущевым. И возможно, что Берии что-то удалось узнать о тайных контактах между Серовым и Хрущевым – вот по этой причине Берия и поругался с генералом Серовым всего за несколько дней до своего ареста. И даже в эту июньскую командировку в Ленинград Серова могли отправить только для того, чтобы помешать ему вести эти предполагаемые нами тайные переговоры с Хрущевым.
А если таких переговоров не было, то тогда становится совершенно невозможно понять, почему в день ареста Берии Хрущев вдруг назначил Ивана Серова фактическим руководителем госбезопасности страны – ведь вплоть до этого дня Серов считался соратником Лаврентия Берии, так что впору было его самого тогда арестовывать! Выходит, что если даже генерал Серов и не принимал непосредственного участия в аресте Берии, то предварительный тайный сговор об этом с Хрущевым у него, безусловно, был – хотя в своих записках он об этом ничего не написал (или же это было вычеркнуто редакторами из его дневников).
К этому нужно добавить, что, судя по запискам генерала Серова, бывший партаппаратчик Сергей Круглов был полным ничтожеством, серым и трусливым чиновником – под стать самому Маленкову, его шефу. Благодаря этому обстоятельству Серов теперь стал фактически полновластно распоряжаться органами госбезопасности страны. И все аресты самых видных бериевцев проводил после свержения Берии именно генерал Серов, а новый министр Круглов был тогда в полной растерянности, и только ахал и охал.
 (Стр. 413 – 415)     

 Другим первым заместителем министра внутренних дел Круглова был 30 июля 1953 года назначен Константин Лунев, “креатура Маленкова”, как он именуется в книге воспоминаний Ивана Серова. Очевидно, что Луневу поручили тогда руководить милицейской половиной объединенного МВД.
Генерал Серов считал его ни к чему непригодным бездельником, который во время своей прежней службы в партийном аппарате отвык от всякой реальной работы – и мог теперь только критиковать действия других. (Стр. 426)
 
 Первоначально Георгий Маленков хотел назначить первым заместителем министра другого своего ставленника, секретаря ЦК Николая Шаталина – но тот пробыл на этом посту в МВД лишь с 30 июня до 28 июля 1953 года, а затем вернулся обратно в аппарат ЦК, где опять стал курировать госбезопасность по партийной линии. Этой работой Шаталин занимался до марта 1955 года, пока Маленкова не сняли с поста премьер-министра. (Википедия)

 После успешного заговора против Берии власть Хрущева стала с каждым днем возрастать все больше – и вскоре его уже перестала устраивать должность простого секретаря ЦК.
Вот сообщение на эту тему:
   “Через два месяца после ареста Берии, во время сентябрьского пленума, в перерыве в комнате отдыха, где собирались члены президиума, Маленков вдруг сказал:
- Я предлагаю избрать на этом пленуме Хрущева первым секретарем ЦК.
Лазарь Каганович вспоминал, что был страшно удивлен. Обычно такие серьезные вопросы заранее обговаривались. Потом он спросил у Маленкова, почему тот никому ничего не сказал. Маленков объяснил, что перед самым пленумом к нему подошел министр обороны Николай Александрович Булганин и предложил избрать Хрущева:
- Иначе я сам внесу это предложение.”
(http://www.e-reading.pw/chapter.php/39546/10/Mlechin_-_Zheleznyii_Shurik.html)
С этого дня заседания Президиума ЦК стал проводить не Маленков, а Хрущев – притом явочным порядком. Маленков сначала пытался ему возразить, дескать, председатель Совнаркома Ленин тоже ведь в свое время председательствовал на заседаниях Политбюро. На что Хрущев ответил ему очень грубо: “А ты что – Ленин?!”
 Он-то сам точно теперь уже считал себя великим вождем…

                                          Чекистская мафия при Хрущеве

Следующий важный шаг по своему восхождению на самую вершину власти Никита Хрущев сделал в феврале 1954 года, когда он добился отделения органов госбезопасности от МВД – и был образован Комитет государственной безопасности.
 Генерал Круглов тогда остался министром внутренних дел, а на пост председателя КГБ Хрущеву удалось тогда протолкнуть своего соратника Ивана Серова – несмотря на возражения со стороны некоторых партийных руководителей. 
Вот сообщение о том, как это было:
 “Этот вопрос решался на заседании президиума ЦК восьмого февраля пятьдесят четвертого года. Кандидатуру Серова отстаивал Хрущев. Другие члены президиума серьезно критиковали Серова.
Каганович образно сказал, что “Серов жидковат, но может уплотниться”.
Микоян добавил: “способный, но легковат”.
Министр внутренних дел Круглов отметил, что Серов “не всегда доводит дело до конца, должен быть более вдумчивым”.
Заместитель главы правительства Первухин заметил, что Серов груб, любит изображать большого начальника и при этом немножко подхалим. Но развел руками: “Лучше Серова сейчас не найти.”
Секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов напомнил, что Серов ретиво выполнял указания Берии и вызывал к себе секретарей обкомов, то есть свысока относился к партийным органам, ставил органы над партией.
Резко против кандидатуры Серова возражал секретарь ЦК Николай Николаевич Шаталин, отвечавший за кадры, человек Маленкова: “Я не голосовал бы за Серова. В аппарате отзыв плохой. Малопартийный, карьерист, держит нос по ветру. И натаскал трофейного имущества из Германии.”  (http://lyubov-bushtuev.narod.ru/section15_0.html)
 Кстати сказать, этот эпизод показывает, какую степень правдивости имеют опубликованные воспоминания генерала Серова, поскольку там он утверждает, что против него на этом заседании выступил один только Суслов. Так что даже редактор книги А.Хинштейн в своем примечании счел нужным его немного поправить. (Стр. 424)
 Но особый интерес здесь вызывает именно позиция секретаря ЦК Суслова.
Вообще-то Михаил Суслов был совершенно прав: генерал Серов, действительно, всегда наплевательски, с пренебрежением относился как к партийной работе, так и к самим партаппаратчикам. Правильно тогда сказал товарищ Шаталин, “малопартийный” он был, увы…
 Но если Суслов возражал по такому важному политическому вопросу Первому секретарю ЦК Хрущеву, то это доказывает, что он не принадлежал тогда к проамериканскому клану КГБ и даже не был в то время настоящим сторонником Хрущева. Скорее всего, Суслов после разгрома ждановского клана в 1949 году перекинулся в группировку к Маленкову – вот он и поддакивал маленковцам, когда в 1954 году проходило обсуждение кандидатуры Серова на пост председателя КГБ. Но всего через год Михаил Суслов явно перейдет на сторону Хрущева – и за это Суслова в 1955 году введут в Президиум ЦК. И возможно, что чекистской группировке Короткова-Серова все же удалось со временем подобрать ключи к этому твердокаменному партийному идеологу Суслову… 

 Хрущев не обратил никакого внимания на все эти возражения и генерал Серов был тогда все же утвержден Президиумом ЦК в качестве самого первого председателя КГБ. И скорее всего, по давней партийной традиции, за это решение проголосовали единогласно. Тем более что секретари ЦК Суслов и Шаталин полноправными членами Президиума ЦК тогда не были – и присутствовали там лишь с совещательным голосом.  
 Это новое назначение генерала Серова означало, что дни Маленкова на посту главы правительства теперь уже были сочтены – и в самом деле, ровно через год его сменил там соратник Хрущева Булганин.  
 
 Теперь посмотрим, кто кроме генерала Серова вошел тогда в руководство КГБ.

 Первым заместителем председателя КГБ стал с 13 марта 1954 года маленковец Константин Лунев, о котором мы уже говорили.

1. ЛУНЕВ Константин Федорович.
С июня 1941 г. – на партийной работе: инструктор Московского обкома, с марта 1942 г. – секретарь Серпуховского горкома, с августа 1942 г. – 1-й секретарь Павлово-Посадского горкома, с ноября 1946 г. – заместитель заведующего отделом кадров, с ноября 1948 г. – заведующий административным отделом Московского обкома.
Начальник 9 Управления МВД – с 27 июня до 30 июля 1953 г.
1-й заместитель министра внутренних дел – с июля 1953 до марта 1954 г.
1-й заместитель председателя КГБ – с марта 1954 до августа 1959 г.
Председатель КГБ Казахской ССР – с августа 1959 до апреля 1960 г.
1 августа 1960 г. уволен на пенсию по болезни. Проживал в Москве. С июня 1961 г. работал помощником, затем заместителем директора по режиму предприятия п/я 788, с января 1967 г. – заместитель директора по режиму НИКИЭТ им. Доллежаля. С марта 1969 г. – персональный пенсионер.         

 Константин Лунев, хоть он и был “креатурой Маленкова”, но все же пробыл на своем посту первого заместителя председателя КГБ до августа 1959 года – тогда как самого Маленкова исключили из ЦК уже в июне 1957 года.
В своих дневниках генерал Серов неоднократно просто ругается в адрес Лунева. Например, так:
“Мой первый заместитель Лунев оказался пустым, безграмотным кляузником, который десятки лет сидел в аппарате Московского обкома партии и бездельничал.”
(Иван Серов, “Записки из чемодана”, стр.458)
Но, тем не менее, генерал Лунев благополучно пересидел Серова в руководстве КГБ. И это несмотря на то, что во время политического кризиса в июне 1957 года генерал Серов твердо выступил на стороне Хрущева и помог ему сбросить с вершины власти “антипартийную группировку” – тогда как Константин Лунев предпочел не вмешиваться в эту схватку гигантов и остался в стороне.
И только в августе 1959 года новый председатель КГБ Александр Шелепин уволил генерал-майора Лунева с поста первого заместителя и перевел его на менее значительный пост: до апреля 1960 года Лунев возглавлял КГБ Казахстана. А потом он был вообще уволен из органов на пенсию, хотя ему было только 53 года – якобы по болезни.

Кроме того, у председателя КГБ Серова было также сначала четверо простых заместителей.

2. ГРИГОРЬЕВ Петр Иванович.  
Заместитель председателя КГБ с 13 марта 1954 до 6 июля 1959 г.
Одновременно он занимал пост начальника Управления кадров КГБ.
В июле 1959 года генерал-майор Григорьев был уволен с поста заместителя председателя КГБ, а затем до мая 1963 года он был заместителем уполномоченного КГБ в ГДР.   
(http://www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1017588/3)
Подробной биографии генерала Григорьева нам отыскать в Сети не удалось, но этот бывший партаппаратчик явно был маленковцем чистой воды, поскольку ранее, в апреле 1944 года он был назначен инструктором Управления кадров ЦК.  (http://murders.ru/Dyatloff_group_1_v2_glava_31.html)

3. САВЧЕНКО Иван Тихонович
Заместитель председателя КГБ с 13 марта 1954 до 6 июля 1959 г.
Затем с июля 1959 до февраля 1967 года он был всего лишь председателем КГБ Молдавии - что означало тогда даже более резкое понижение в должности, чем у генералов Григорьева и Лунева.
 Иван Савченко это еще один маленковец из аппарата ЦК, которого некоторые историки совершенно напрасно считают ставленником Хрущева.
 Хотя Савченко с июня 1947 до декабря 1950 года, действительно, проработал в аппарате ЦК компартии Украины, но на не очень больших должностях (зам. зав. отдела). Потом его перевели в аппарат ЦК ВКП(б), в Москву. Сначала Савченко был инспектором ЦК, а с марта до августа 1951 года - заведующим сектором Отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б). Причем этот Отдел ЦК в то время возглавлял ставленник Маленкова Семен Игнатьев. А когда в августе 1951 года Игнатьева назначили министром госбезопасности, то он прихватил Ивана Савченко с собой в МГБ и выдвинул его в свои заместители.

4. ЛУКШИН Василий Андреевич
Заместитель председателя КГБ с 25 марта 1954 до 1 августа 1958 г.
Одновременно он возглавлял 8-е Главное управление КГБ – с марта 1954 до марта 1961 года. С марта 1961 года генерал Лукшин был начальником Особого отдела Северной группы войск (в Польше) – пока он не погиб при исполнении служебных обязанностей 16 мая 1967 года. При каких обстоятельствах это произошло, нам выяснить не удалось.
Такое интересное совпадение: Юрий Андропов был назначен председателем КГБ всего через два дня, 18 мая этого года. Так что вполне возможно, что между этими двумя событиями была какая-то связь.
 Беглый чекист Петр Дерябин утверждает в своей книге, что назначение Андропова шефом КГБ проходило очень болезненно, и что в мае и июне 1967 года расстались с жизнью чуть ли не 15 руководителей силовых структур, в том числе два генерала КГБ и три чекистских полковника.
 (https://litlife.club/br/?b=199960&p=55)
 Но эти сведения Дерябина не очень надежные, поскольку Сергей Вишневский там назван генералом КГБ, тогда как он был всего лишь армейским генералом, притом находился в отставке с 1949 года. Хотя генерал-майор Вишневский, действительно, умер 28 июня 1967 года. Но если учесть, что всевозможных генералов у нас в стране было тогда несколько тысяч человек, то в среднем каждый месяц или даже чаще кто-то из них должен был отправляться на тот свет естественным путем, просто по законам природы, так сказать. Полковников же было вообще целое море…   
 Бывший партаппаратчик Лукшин тоже явно принадлежал к ставленникам Маленкова, поскольку он с мая 1947 до июня 1949 года работал инспектором в Управлении кадров ЦК. Затем он перешел в Административный отдел ЦК, где проработал до марта 1954 года, пока его не назначили заместителем председателя КГБ.

5. ИВАШУТИН Петр Иванович
Заместитель председателя КГБ с 7 июня 1954 до 24 января 1956 г.
Первый заместитель председателя КГБ - с января 1956 до марта 1963 г.
Начальник ГРУ - с марта 1963 до июля 1987 г.
 Петр Ивашутин с 1939 года служил в военной контрразведке НКВД, затем в СМЕРШ.
У него с самого начала установились очень хорошие отношения с начальником СМЕРШ генералом Абакумовым, что тогда являлось прямой дорожкой по направлению к будущему московскому клану КГБ.
Абакумов доверил генералу Ивашутину сначала руководство СМЕРШ Юго-Западного фронта, потом 3-го Украинского фронта и Южной группы войск.
На наш взгляд, ключевым моментом в биографии генерала Ивашутина стала его служба в качестве начальника военной контрразведки Группы советских войск в Германии – с ноября 1947 до ноября 1949 года. Как мы уже говорили, оба клана нашей чекистской мафии по-настоящему сформировались после войны именно в советской зоне оккупации Германии. Притом после 1947 года в Восточной Германии уже отсутствовали отцы-основатели проамериканского клана КГБ генерал Серов и полковник Коротков. Но зато там тогда служил один из главных основателей московского клана: полковник Рощин был резидентом разведки в Берлине с 1947 до 1950 года. Скорее всего, именно разведчик Василий Рощин и вовлек тогда Ивашутина в свою мафиозную чекистскую группировку.  
 Позднее Ивашутин возглавлял контрразведку Ленинградского ВО (ноябрь 1949 – декабрь 1951 г.), затем он был заместителем начальника ТГУ (военная контрразведка) МГБ (декабрь 1951 – сентябрь 1952 г.). А в сентябре 1952 года генерал Ивашутин возглавил госбезопасность Украины. Но 11 июня 1953 года, незадолго до своего ареста, Берия уволил его с этого поста – что только положительно повлияло на дальнейшую карьеру Ивашутина.
 Стоит еще обратить внимание, что если четверо заместителей председателя КГБ Серова из клана Маленкова были назначены уже в марте 1954 года, то есть одновременно с самим Серовым – то с назначением на этот пост Петра Ивашутина почему-то выжидали до июня этого года.
 Что же касается принадлежности генерала Ивашутина к московскому клану КГБ, то об этом свидетельствуют его очень хорошие отношения с председателями КГБ, принадлежавшими к этой мафиозной группировке – с Шелепиным, Семичастным и Андроповым.
 Об Александре Шелепине мы еще будем говорить подробно, а сейчас только скажем, что этот бывший комсомольский лидер привел с собой на вершину власти большую и сплоченную команду из бывших членов руководства ВЛКСМ. Из всех этих “комсомольцев” Шелепина нам удалось определить клановую принадлежность только некоторых из них – но все они принадлежали именно к московскому клану КГБ.
Естественно, что к этой же мафиозной группировке относился и Владимир Семичастный, поскольку этот бывший комсомольский функционер был главным сподвижником Александра Шелепина и его ставленником.
 Правда, в своих интервью в годы перестройки Петр Ивашутин не очень лестно отзывался о бывшем председателе КГБ Шелепине. Но на наш взгляд, он это делал только по причине того, что Шелепин всегда был крайне непопулярен в чекистской среде, поскольку этот деятель очень уж усердно выполнял все указания Хрущева о резком сокращении численного состава органов госбезопасности. А на истинный характер отношений между Шелепиным и Ивашутиным больше указывает вот это сообщение:
 “Если при Серове у председателя КГБ при СМ СССР было 6 заместителей, то летом 1959 г. в русле начатой “перестройки” Шелепин сократил их число до трех. При этом первым заместителем председателя КГБ остался П. И. Ивашутин.” (http://loveread.ec/read_book.php?id=52554&p=46)
  Причем председатель КГБ Шелепин тогда не просто сократил число заместителей, но еще и назначил заместителями двоих “своих людей” – А. Перепелицына и В. Тикунова. А всех маленковцев он уволил из руководства КГБ. Так что из шести заместителей генерала Серова тогда уцелел один только Петр Ивашутин.
Остался Ивашутин первым заместителем и у нового председателя КГБ Семичастного, хотя при нем тоже была некоторая перестановка руководящих кадров.
 Но особенно отчетливо на клановую принадлежность Петра Ивашутина указывает его участие в 1962 году в спецоперации КГБ против тогдашнего начальника ГРУ Ивана Серова. Речь идет о деле пресловутого “англо-американского шпиона”, офицера ГРУ Олега Пеньковского.  
 Сам генерал Серов всегда был твердо уверен, что это была “подлая провокация”, разыгранная против него Шелепиным и Семичастным – и что Пеньковский был на самом деле тайным агентом КГБ. (Стр. 577)
 И очень похоже, что так оно и было, поскольку об этом свидетельствуют многочисленные факты по делу Пеньковского. Мы полностью согласны с версией Александра Хинштейна из его очерка, который он опубликовал в качестве приложения к запискам Серова (стр. 592-629), что Пеньковский наверняка был двойным агентом, через которого правящим кругам Запада была переслана нашими чекистами какая-то дезинформация стратегического значения. К примеру, о том, что Советский Союз располагает очень невысоким ракетно-ядерным потенциалом, поэтому по своей инициативе советское руководство третью мировую войну начинать не будет – или что-нибудь в этом роде, точно никто не знает. А заодно Пеньковский был также использован чекистами из группировки Шелепина, чтобы дискредитировать генерала Серова и перехватить у группировки Короткова-Серова контроль над военной разведкой ГРУ.
 Судите сами, ведь теперь известно, что тайные контакты Пеньковского с английской и американской разведкой были точно установлены сотрудниками КГБ еще в январе 1962 года. Но, тем не менее, чекисты вплоть до карибского ракетного кризиса в октябре этого года не мешали Пеньковскому свободно встречаться с агентами ЦРУ и передавать им секретные сведения. Правда, по характеру своей работы этот офицер военной разведки никакого доступа к действительно серьезным государственным секретам на самом деле никогда не имел – так что никто не знает, откуда он брал тогда подробные сведения о ракетных войсках стратегического назначения и запасах ядерного оружия. Возможно, что чекисты просто использовали перебежчика Пеньковского в темную, и сами специально подсовывали ему ложную информацию, есть такие намеки в воспоминаниях некоторых контрразведчиков…
  Кроме того, Иван Серов пишет в своих воспоминаниях, что в мае 1962 года Пеньковский собирался съездить на Запад, притом с ведома и одобрения чекистов. И поездка полковника Пеньковского в США была тогда сорвана лишь благодаря категорическому отказу генерала Серова выпустить за границу этого своего подчиненного, поскольку Серов уже с апреля этого года знал от начальника военной контрразведки КГБ генерала Гуськова, что у Пеньковского были подозрительные контакты с англичанами. Чекисты не стали тогда скрывать от генерала Серова, что Пеньковский находится у них под большим подозрением – но они все равно усиленно упрашивали Серова отпустить этого “предателя” за железный занавес. (Стр. 578)
 Видимо, эта поездка Пеньковского была тогда очень важна для руководства КГБ, чтобы администрация США не сомневалась, что этот “агент ЦРУ” все еще не разоблачен чекистами, и что передаваемым им совершенно секретным сведениям можно доверять. 
 И только 22 октября 1962 года, в самый разгар карибского кризиса, чекисты наконец-то арестовали Олега Пеньковского – поскольку теперь надо было убедить американцев, что он не двойной агент, через которого перекачивали на Запад дезинформацию. Для этого же устроили потом шумный судебный процесс над Пеньковским, и приговорили его там к расстрелу. Хотя и до дела Пеньковского, и после него, таких завербованных американских шпионов обычно судили у нас в тайном порядке и расстреливали их без всякой пропагандистской шумихи в газетах.
 Александр Хинштейн считает, что на самом деле Пеньковский тогда расстрелян не был – а просто сделали ему пластическую операцию и поменяли фамилию. Но Хинштейн плохо себе представляет, что для чекистов их агентура всегда была только расходным материалом, так что если этого требовали интересы дела, то они запросто своих собственных тайных агентов сажали в тюрьму или даже расстреливали. Со своими сослуживцами чекисты так бесцеремонно тогда уже не обращались, но ведь Пеньковский был для них чужаком, всего лишь грушником – а значит, человеком третьего сорта…
 Дальше началась расправа над генералом Серовым.
Вот сообщение об этом:
   “2 февраля 1963 года начальник ГРУ генерал армии И.А. Серов был снят с должности. 7 марта он был разжалован до генерал-майора и 12 марта лишен звания Героя Советского Союза “...за притупление политической бдительности” в связи с арестом Пеньковского. Из Москвы Серову также пришлось выехать - он был назначен на должность помощника командующего Туркестанским военным округом по учебным заведениям, потом его перевели на аналогичную должность в Приволжский ВО. Через два года он был уволен из Вооруженных Сил СССР по болезни.” (http://old.redstar.ru/2009/09/02_09/4_01.html)
 Серов больше всего тогда обиделся, что у него отобрали золотую звезду Героя – дескать, он был ею награжден за участие в Берлинской операции. Хотя на самом деле все, что он реально совершил в ходе этой военной операции, это отыскал в мае 1945 года в захваченном Берлине обгоревший труп Гитлера - что даже на приличный орден слабовато тянуло. Так что звание Героя он тогда получил исключительно из-за своей большой дружбы с маршалом Жуковым, который внес его в наградной список…
Но всех этих наказаний руководству страны показалось мало, и в апреле 1965 года Ивана Серова еще и исключили из партии. Эта расправа над генералом Серовым за пресловутое предательство Пеньковского была тогда по тем временам слишком уж суровой и просто исключительной. Никогда и никого больше из руководителей советских спецслужб так не наказывали за предательство их подчиненных. И возможно, что все это проделали над Серовым еще и для того, чтобы окончательно убедить американцев, что Пеньковский вовсе не подстава, а настоящий агент ЦРУ – вон как за него строго наказали начальника советской военной разведки!
 Серову тогда поставили в вину, что в 1959 году он принял обратно на службу в ГРУ бывшего сотрудника этой спецслужбы Олега Пеньковского, которого годом ранее уволили из-за его конфликта личного характера с резидентом ГРУ в Турции.
Но в своих записках генерал Серов утверждает, что он-то как раз написал на прошении Пеньковского резолюцию с отказом – а позднее тот был зачислен на службу его заместителем генералом Роговым, когда сам Серов уже был в отпуске.
 Так что во время разбора этого дела правительственной комиссией главный криминал в действиях Ивана Серова усмотрели в другом: будто бы Пеньковский стал лучшим другом его семьи – и сопровождал жену и дочь Серова во время их турпоездки в Лондон в июле 1961 года.
 Но на самом деле это была явная провокация КГБ, направленная против Серова. Оказывается, что во время этой злополучной поездки в Англию его жене и дочери пришлось несколько часов дожидаться в аэропорту другого авиарейса – поскольку им было тогда заявлено, что якобы им были проданы два лишних билета на самолет. И почему-то из всей туристической группы именно семейство заместителя начальника Генштаба оказалось лишним – такой вот небывалый для советских времен демократизм. А когда эти дамы, наконец, вылетели в Лондон, то в их самолете в соседнем кресле оказался Олег Пеньковский, которого они тогда увидели первый раз в жизни – и который им представился сослуживцем генерала Серова. Пеньковский сразу же начал к ним липнуть и всячески старался подружиться (все разведчики прекрасно умеют это делать). Но все, чего добился Пеньковский в Лондоне, это он на следующий день немного прогулялся с ними по городу и сводил их в кафе. А через несколько месяцев после этой поездки Пеньковский позвонил жене Серова и выразил желание занести ей домой какие-то сувениры, которые он привез из Парижа. И супруга генерала не устояла тогда перед таким искушением – и разрешила Пеньковскому зайти в гости. (Стр. 616-617)
Фактически вот за эти ерундовые парижские сувенирчики, “Эйфелеву башню и какой-то брелок”, комиссия ЦК и рекомендовала уволить генерала армии Серова из ГРУ и разжаловать его до генерал-майора. А из партии его исключили через два года, надо полагать, за то, что Серов никак не мог успокоиться и все пытался доказать в своих письменных заявлениях руководству страны, что Пеньковский наверняка был тайным агентом КГБ – и что все это была чекистская провокация, направленная против него.
Кстати сказать, Хинштейн считает, что Пеньковский уже в 1957 году был завербованным агентом КГБ, поскольку он тогда заложил по чекистскому каналу связи резидента ГРУ в Турции Савченко - уличил его в лживых донесениях Центру. За это Пеньковского и уволили из ГРУ, стукачей ведь никто не любит… 
 Вряд ли генерал Серов соврал в своих заявлениях в ЦК КПСС насчет “двух лишних проданных билетов” на авиарейс в Лондон, ведь всю эту историю можно было легко проверить. А значит, это и в самом деле была спецоперация КГБ по его дискредитации и снятию с поста начальника ГРУ. Не станут же цэрэушники вербовать в тайные агенты служащих московских аэропортов, которые не имеют доступа ни к каким государственным секретам. А вот наши чекисты в обязательном порядке вербовали тогда любой обслуживающий персонал, который имел постоянные контакты с иностранцами…        
 Притом руководил этой чекистской спецоперацией против генерала Серова, по всей видимости, именно первый заместитель председателя КГБ Ивашутин.
 “В январе 1962 г. при деятельном участии Петра Ивановича Ивашутина начинается оперативная разработка англо-американского шпиона сотрудника ГРУ Олега Пеньковского…”  (http://loveread.ec/read_book.php?id=52554&p=49)
 “Арест и начало следствия по делу Пеньковского повлекло за собой 17 января 1963 г. отстранение от должности - пока временное - И. А. Серова. Для выяснения всех обстоятельств дела была образована правительственная комиссия, возглавлявшаяся заведующим отделом Административных органов ЦК КПСС Николаем Романовичем Мироновым. От КГБ в нее был делегирован П. И. Ивашутин, хорошо знавший специфику работы ГРУ, Генерального штаба и министерства обороны СССР.”
(http://loveread.ec/read_book.php?id=52554&p=52)
 Николай Миронов тоже явно принадлежал к московскому клану КГБ. И именно его правительственная комиссия и вынесла рекомендацию по увольнению генерала Серова из ГРУ и его разжалованию из генералов армии в генерал-майоры. Кстати сказать, Миронов погибнет в авиакатастрофе уже в следующем году – 19 октября 1964 года, всего через пять дней после свержения Хрущева. Вряд ли это была случайность…  
 Еще такая существенная подробность: в одном своем интервью генерал Ивашутин потом признался, что он сам в 1963 году написал письмо в Административный отдел ЦК (т.е. тому же Николаю Миронову) с просьбой назначить его начальником ГРУ. (http://old.redstar.ru/2009/09/02_09/4_01.html)
 И его просьбу тут же удовлетворили. Генерал Серов хотя бы до войны три года отучился на спецфакультете Военной академии, где готовили военных разведчиков - тогда как Петр Ивашутин раньше служил только в военной контрразведке, и к внешней разведке он никогда прямого отношения не имел. Но для московского клана КГБ было важнее тогда перехватить на себя руководство ГРУ, так что некомпетентность генерала Ивашутина большого значения в данном случае не имела…
 
 Вернемся к заместителям председателя КГБ Серова.
Итак, поначалу их было пятеро: из них четыре маленковца (Лунев, Григорьев, Савченко и Лукшин) – и один из московского клана КГБ (Ивашутин).
А через два года, в январе 1956 года, к ним добавился шестой заместитель, генерал Бельченко.

6. Бельченко Сергей Сергеевич.
 С октября 1927 года служил в погранвойсках.
Заместитель начальника УНКВД Белостокской области - с ноября 1939 г.
Начальник УНКГБ Белостокской области - с апреля до июля 1941 г.
Заместитель начальника ОО НКВД Западного фронта - с июля 1941 до июля 1942 г.
Заместитель начальника опергруппы НКВД по БССР – с января 1942 до 1943 г.
Заместитель начальника Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) - с апреля до ноября 1943 г.
Нарком – министр внутренних дел БССР - с октября 1943 до марта 1953 г.
Начальник 3-го спецотдела МВД СССР – с 25 марта до декабря 1953 г.
Начальник пограничных войск МВД ЛВО - с декабря 1953 до марта 1954 г.
Начальник УКГБ по Ленинградской области - с марта 1954 до января 1956 г.
Заместитель председателя КГБ - с января 1956 до июля 1959 г.
Уволен в отставку по болезни, в августе 1959 г. вышел на пенсию.

Связи генерала Бельченко однозначно указывают на клан Маленкова, поскольку он был явно “человеком” белорусского партийного руководителя Пантелеймона Пономаренко.
 “У Бельченко сложились прекрасные отношения с “главным партизаном СССР” Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко, возглавлявшим ЦШПД и одновременно являвшимся Первым секретарём ЦК Компартии Белоруссии.
(http://murders.ru/Dyatloff_group_1_v2_glava_31.html)
А Пантелеймон Пономаренко в 1938 году был заместителем заведующего ОРПО ЦК ВКП(б) Маленкова – с этого поста его и назначили руководить Белоруссией. Оказывал ему свое явное покровительство товарищ Маленков и позднее. Так что никто из историков не сомневается, что Пономаренко был маленковцем.
 Соответственно, у маленковца Бельченко были неважные отношения с московским кланом КГБ – и особенно с председателем КГБ Шелепиным.
Вот цитата из воспоминаний самого генерал-полковника Бельченко:
 “С Шелепиным у меня было несколько серьезных конфликтов. Все они были из-за его бездумных приказов сократить все, что можно. Я напрямую отказывался их выполнять, считая это преступлением. В ходе противостояния со своим руководителем складывалась совершенно нерабочая обстановка. Шелепин как-то сказал, что вряд ли сработается со мной. Я придерживался такого же мнения и попросил отставки.” (https://www.litmir.co/br/?b=154672&p=77)

 Всего за несколько месяцев до отставки с поста председателя КГБ у генерала Серова появился новый заместитель, вместо снятого с этого поста Василия Лукшинагенерал Серафим Лялин.

7. ЛЯЛИН Серафим Николаевич.
Заместитель председателя КГБ с 1 августа 1958 до 21 августа 1959 г.
Начальник Оперативно-технического управления КГБ – с августа 1959 до марта 1961 г.
Начальник 8 Главного управления КГБ – с марта 1961 до октября 1967 г.
Начальник УКГБ Москвы – с октября 1967 до января 1971 г.
Начальник УОО КГБ (военной контрразведки) по ГСВГ – с января 1971 до августа 1973 г. С августа 1973 г. на пенсии.

 Серафим Лялин, скорее всего, поначалу входил в клан Маленкова, поскольку он принадлежал к той команде бывших партаппаратчиков, которую привел с собой новый министр госбезопасности Семен Игнатьев после ареста генерала Абакумова. Ранее Лялин был секретарем Тульского обкома (в 1945-51 гг.), так что ни к Хрущеву, ни к Берии он никакого отношения тогда не имел.
Сначала, в августе 1951 года, Серафим Лялин был назначен заместителем начальника контрразведки (ВГУ МГБ), а через год, в августе 1952 года, был повышен до заместителя министра госбезопасности.
Но когда в марте 1953 года Берия возглавил объединенное МВД, то он вскоре выкинул всю команду партаппаратчиков Игнатьева из центрального руководства органов госбезопасности – и отправил их с большим понижением служить в провинции. Лялина тоже в апреле 1953 года назначили заместителем начальника Управления МВД Горьковской области. И он занимал этот пост до июля этого года, пока Берию не арестовали. Но почему-то и тогда генерала Лялина не сразу вернули в Москву, а назначили его главным представителем МВД-КГБ в Польше.
И только в сентябре 1954 года Лялина вернули на его прежний пост заместителя начальника контрразведки (ВГУ КГБ), с которого он начинал свою карьеру в органах госбезопасности.
 Свою должность заместителя председателя КГБ генерал Лялин утратил летом 1959 года, как и четверо остальных заместителей председателя КГБ Шелепина из числа маленковцев – хотя он тоже не был при этом изгнан из органов, а только переведен на менее ответственную работу. Но зато потом, в отличие от них, в октябре 1967 году ему был доверен весьма важный и ключевой пост – он был тогда назначен начальником УКГБ Москвы. А это означает, что к тому времени он уже наверняка входил в один из кланов чекистской мафии.
 Определить клановую принадлежность Серафима Лялина нам помог такой отрывок из воспоминаний генерала Филиппа Бобкова, которого мы относим к московскому клану КГБ:
  “По этому поводу состоялось совещание у Андропова, на котором присутствовали Генеральный прокурор СССР P.A. Руденко, министр внутренних дел H.A. Щелоков, начальник УКГБ Москвы С.Н. Лялин, два заместителя Председателя КГБ – Г.К. Цинев и С.К. Цвигун и я. От московских властей выступил Лялин. По поручению первого секретаря МГК КПСС В.В. Гришина он поставил вопрос о выселении подстрекателей демонстраций из столицы. Ему возражали: подобные административные меры противоречат закону. Лялина решительно поддержал Щелоков, он предложил “очистить столицу”, создав для этого штаб из представителей КГБ, МВД и прокуратуры. 
…Но Лялин и Щелоков не сдавали позиций. Спор продолжался два часа, но мы так и не пришли к какому-то решению.” (http://www.ic-xc-nika.ru/texts/2011/may/n025b.html)
 Генерал Бобков тоже был тогда против драконовских мер, предлагаемых Щелоковым и Лялиным. А поскольку генерала Щелокова мы считаем представителем проамериканского клана КГБ, то к этой же мафии, скорее всего, следует отнести и Серафима Лялина.
 Когда Лялин стал работать на чекистскую группировку Короткова-Серова, это трудно сказать, поскольку об этом деятеле слишком мало информации. Возможно, что он перестал быть маленковцем, когда в 1957 году была разгромлена “антипартийная группа” – или, когда в 1955 году Маленкова сняли с поста главы правительства, переведя его в вице-премьеры. Кроме того, с июля 1953 до сентября 1954 года генерал Лялин ведь служил в Польше – так что он в то время имел прямое отношение к внешней разведке. И люди полковника Короткова в принципе могли его и тогда уже вербануть…

 К сожалению, в записках генерала Серова о его заместителях почти ничего не говорится, за исключением острой критики в адрес первого заместителя председателя КГБ Лунева. Еще о первом заместителе Петре Ивашутине там нашлось три коротких фразы, притом не очень лестные:
 “…взял заместителем Ивашутина, бывшего следователя по особо опасным делам округа с неоконченным высшим образованием. В оперативной работе не силен, в разведке совсем не кумекает. Но выбирать было не из кого.”  (Стр. 427)
Возможно, что в дневниках Серова еще что-то было, но редактор книги А.Хинштейн все это вычеркнул…   
 
 Итак, вырисовывается следующая картина: в феврале 1954 года представитель проамериканского клана чекистской мафии генерал Серов был назначен Хрущевым председателем КГБ. Но при этом к Серову приставили в качестве как бы надзирателей целых пять заместителей из числа маленковцев. Видимо, таков был тогда результат компромисса между Маленковым и Хрущевым.
  Но когда летом 1957 года в правящей советской верхушке разразился острый политический кризис, то ни один из этих маленковцев из руководства КГБ даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти “Антипартийную группировку” Молотова, Кагановича и Маленкова от разгрома. Правда, никто из них тогда не кинулся и выручать Первого секретаря ЦК Хрущева. Тогда как председатель КГБ Серов и его большой друг маршал Жуков сразу же энергично выступили на защиту Хрущева, и сообща переломили ситуацию в его пользу.

 Вот в чем, на наш взгляд, заключается самое коренное различие между кланом чекистской мафии и кланом ставленников того или иного партократа: те, кто работает на чекистскую мафию, обычно сидят на очень прочном крючке, образно выражаясь. И с этого чекистского крючка им удается соскочить только в очень редких случаях и при особо благоприятных обстоятельствах. Так что те деятели, которые были завербованы чекистским кланом, как правило, потом остаются послушными марионетками этого клана всю свою оставшуюся жизнь. А вот изменить своему благодетелю из партийного руководства можно было запросто – поэтому партийные группировки всегда представляли собой гораздо более рыхлые и слабоуправляемые структуры.
К примеру, секретарь ЦК Суслов сначала был ждановцем, а после разгрома ждановского клана он перебрался в клан Маленкова (по всей видимости). А стоило Маленкову утратить пост премьер-министра, так Суслов сразу же стал верным соратником Хрущева, пока он не изменил и Никите Сергеевичу в октябре 1964 года.
По этой причине мягкотелые партийные группировки никогда не были конкурентами для более жестких и прочно сколоченных чекистских кланов – и не выдерживали столкновений с ними. Так что в результате эти группировки партократов не прошли естественный отбор, образно выражаясь – и уступили место более совершенным, чекистским формам политической жизни… 

 Теперь перейдем к внешней разведке КГБ.

 После ареста Берии начальником внешней разведки, которая тогда именовалась ВГУ МВД, 18 июля 1953 года был назначен Александр Панюшкин.
 
 ПАНЮШКИН Александр Семенович.
 После окончания Военной академии в августе 1938 года был направлен на службу во внешнюю разведку НКВД.
Ни в одной его официальной биографии об этом нет ни единого слова, но судя по всему, Александр Панюшкин учился именно на спецфакультете ВАиФ, где готовили военных разведчиков для ГРУ. Причем вместе с ним там тогда же учился Иван Серов – только Серов поступил на этот спецфакультет на год позже, и учил японский язык. Тогда как Панюшкина явно готовили для разведки в Китае, что однозначно следует из его биографии.
 Но во внешней разведке Александр Панюшкин первоначально прослужил только два месяца – и в октябре 1938 года его назначили начальником 3-го отдела НКВД, который отвечал за аресты и наружное наблюдение по всей стране. Очевидно, что осенью 1938 года началась подготовка к репрессиям против команды наркома Ежова – вот и понадобилось срочно укреплять руководство карательных органов людьми со стороны. И действительно, Панюшкин в апреле 1939 года руководил арестом самого Николая Ежова – судя по одному документу, опубликованному в Сети.  (http://cheprakov.narod.ru/dokument.htm)
 Похоже, что и знаменитый писатель Юлиан Семенов видел этот документ в чекистских архивах, поскольку он в своем романе “Отчаяние” в качестве одного из палачей, по приказу Сталина расстрелявших бывшего наркома Ежова прямо в камере, назвал некоего “Панюшкина”, без инициалов (в чекистских документах имен и инициалов кадровых сотрудников обычно не писали).
 Дальше в сетевой статье говорится так:
“Ю.Семенов не указал инициалы Панюшкина. Однако, по моему мнению, А.С.Панюшкин вполне мог участвовать в расстреле Ежова до отъезда полпредом в Китай.” (http://cheprakov.narod.ru/Biography2.htm)
 Но это на самом деле неверно, поскольку Ежов был расстрелян лишь в феврале 1940 года, а Панюшкина отправили в Китай в качестве советского посла и одновременно главного резидента НКВД уже в июле 1939 года.
 Слава богу, было тогда в НКВД кому арестовывать и расстреливать и без Панюшкина – так что после ареста команды Ежова уже не было никакой необходимости держать разведчика со знанием китайского языка в качестве главного специалиста по арестам.
 Тем более что внешнюю разведку НКВД товарищ Сталин в 1937-38 годах расстрелял почти всю полностью, так что теперь надо было ее срочно восстанавливать заново. Еще в военной разведке почему-то многие разведчики тогда уцелели, чуть ли не половина кадрового состава – но политическая разведка была перед войной разгромлена не менее чем на 80 %.    
  В Китае Александр Панюшкин первый раз пробыл пять лет, до сентября 1944 года – а затем его назначили первым заместителем заведующего Отделом международной информации ЦК ВКП(б). Руководил этим Отделом бывший председатель исполкома Коминтерна, знаменитый Георгий Димитров - “болгарский Ленин”. Собственно, этот Отдел ЦК и был переименованным Коминтерном, формально упраздненным в 1943 году. Но Димитрова в ноябре 1945 года Сталин отправил править Болгарией, так что его на должности заведующего Отделом ЦК в апреле 1946 года сменил ждановский ставленник Михаил Суслов.
 При Суслове Александр Панюшкин долго в Международном отделе ЦК не задержался – и в мае 1947 года он был назначен секретарем Комитета информации, который тогда возглавлял министр иностранных дел Молотов. Судя по всему, Панюшкин был тогда “человеком Молотова” – поэтому в октябре 1947 года его назначили советским послом и по совместительству главным резидентом разведки в США.
 Здесь надо пояснить, что Сталину тогда пришла в голову идея, что внешнюю разведку надо передать из МГБ в отдельный Комитет информации, а все советские послы должны одновременно служить резидентами разведки. Прежде Панюшкин исполнял эту двойную роль в Китае лишь как бы в порядке исключения, но видимо, великому вождю показалось, что этот эксперимент прошел удачно. И эта сталинская реформа привела к тому, что во всех сколько-нибудь важных странах послами теперь стали служить кадровые разведчики – а МИД СССР окончательно превратился в придаток к внешней разведке. Только в ноябре 1951 года внешнюю разведку вернули обратно в МГБ, уже после ареста министра госбезопасности Абакумова. Еще раньше, в марте 1949 года, Молотова сняли с поста министра иностранных дел.
Но на карьере Александра Панюшкина все эти коллизии особенно не отразились, и он прослужил послом в Вашингтоне до июня 1952 года – только с ноября 1951 года он уже числился резидентом не Комитета информации, а резидентом МГБ
 С июня 1952 до мая 1953 года Панюшкин опять был послом в Китае. Но поскольку это к тому времени была уже братская соцстрана, то официально никакой резидентуры советской разведки в КНР тогда не было. А что там творилось неофициально, это до сих пор скрывается…   
 Когда после смерти Сталина госбезопасность страны возглавил Лаврентий Берия, то он вскоре отозвал всех резидентов внешней разведки на родину – и устроил им как бы переаттестацию. Этим, кстати сказать, он их всех тогда фактически дешифровал перед империалистами – поскольку западным спецслужбам достаточно было знать принадлежность к разведке хотя бы нескольких отозванных советских дипломатов, чтобы догадаться о происходящем. Был отозван из Китая в мае 1953 года и посол Панюшкин, хоть он и не был официальным резидентом.
 Целая толпа резидентов внешней разведки тогда болталась без дела в Москве, поскольку Берия был сильно занят и разбирался с ними лишь в перерыве между более важными делами. Так что деятельность советской разведки была в то время надолго парализована. А из тех разведчиков, кто все же попадал тогда к нему на прием, Берия безжалостно снимал с должности резидента всех, кто не знал языка страны обитания – или просто ему чем-то не понравился. Позднее, после ареста Берии, ему всю эту историю с массовым отзывом резидентов инкриминировали, как умышленное вредительство – хотя на самом деле это был лишь мелкий эпизод в ходе борьбы за власть внутри правящей верхушки страны.
 Зато после ареста Берии карьера Александра Панюшкина опять резко пошла на подъем – и в июле 1953 года он был назначен начальником внешней разведки в составе объединенного МВД. И он сохранил этот пост и в марте 1954 года, когда был образован отдельный КГБ во главе с генералом Серовым.
Тогда также обсуждался вопрос о назначении Панюшкина первым заместителем председателя КГБ.
 Вот сообщение об этом: 
 “Заодно задумались о том, кого делать первым заместителем председателя Комитета госбезопасности. Возникла кандидатура Александра Семеновича Панюшкина, который был и на партийной работе, и на дипломатической. Но воспротивились два влиятельных члена президиума ЦК. Министр обороны Николай Александрович Булганин решительно сказал, что “Панюшкин не подходит”. С ним согласился глава правительства Георгий Максимилианович Маленков, который знал начальника разведки по работе в ЦК: “Панюшкин слабый в аппарате”. (http://www.e-reading.club/chapter.php/39551/17/Mlechin_-_Sluzhba_vneshneii_razvedki.htm)
 Это сообщение помогает нам немного уточнить клановую принадлежность Александра Панюшкина – то есть что он явно не был тогда ни хрущевцем (поскольку Булганин тогда был верным соратником Хрущева), ни маленковцем.
А группировку Молотова, надо полагать, Панюшкин покинул еще в 1949 году, как только Вячеслав Молотов попал в опалу. У таких “политических трупов” как Молотов, обычно уже не бывает “своих людей” – а после смерти Сталина, в ходе своей как бы “реанимации” ему так и не удалось вернуть себе прежнего политического влияния в полном объеме.
 Скорее всего, Панюшкин не принадлежал и к московскому клану КГБ, поскольку у него были неважные отношения с министром иностранных дел Андреем Громыко.
Когда Александр Панюшкин был уже на пенсии, то он решил писать мемуары, и для этого ему понадобились тексты тех посланий, которые он отправлял в МИД, будучи послом. Но с этим делом у него тогда ничего не вышло:
 “Министр иностранных дел Громыко, в принципе, не подпускал бывших послов к их собственным телеграммам. Тем более Андрею Андреевичу не хотелось делать любезность человеку, от которого столько лет дипломаты находились в унизительной зависимости. Громыко ему отказал. Возмущенный Панюшкин обратился к всесильному члену политбюро Михаилу Андреевичу Суслову. Тот позвонил Громыко, и тогда было сделано исключение. Но в ноябре 1974 года Панюшкин умер.” (Там же)
 Суслов сам по себе не очень здесь проясняет картину, поскольку есть некоторые проблемы с точным определением его собственной клановой принадлежности.
 Так что нам пришлось перерыть буквально всю Сеть, прежде чем удалось отыскать зацепку для вычисления Панюшкина – и ею оказался весьма похвальный отзыв о нем бывшего руководителя внешней разведки ГДР Маркуса Вольфа:
 “Моим советским ангелом-хранителем был Александр Панюшкин, бывший посол в Вашингтоне, а позже руководитель Отдела загранкадров в Центральном Комитете КПСС.”  (http://www.booklot.ru/genre/dokumentalnaya-literatura/biografii-i-memuaryi/book/igra-na-chujom-pole-30-let-vo-glave-razvedki/content/3046094-blesk-i-nischeta-shpionaja/)
 Маркус Вольф в своих мемуарах ни о ком из советских руководителей плохо не отзывается, и почти каждого из них он вспоминает с одобрением, но все же в качестве своего “ангела-хранителя” он там назвал одного только начальника советской разведки Панюшкина. Это довольно сильное выражение начальника гэдээровской разведки позволяет нам утверждать, что Александр Панюшкин, скорее всего, принадлежал к той же чекистской группировке, что и Вольф – то есть к группировке Короткова-Серова или к проамериканскому клану КГБ.

 Американский историк Джеффри Ричелсон (Jeffrey Talbot Richelson), который считается вроде бы весьма серьезным специалистом по истории спецслужб, даже чуть ли не целую поэму написал в одной своей книге, как Александр Панюшкин якобы выбрал Маркуса Вольфа в качестве начальника внешней разведки ГДР:  
 “В 1950 году Панюшкин руководил рядом крупных аттестаций восточногерманского персонала для выявления индивидуума, пригодного на роль руководителя внешней разведки Восточной Германии. Ни один из десятка или более кандидатов, представленных начальнику МГБ Ивану Серову и исполнительному комитету министерства, на эту должность не годился. Продолжая поиски, Панюшкин в конце концов вышел на Вольфа, который произвел на него впечатление молодого, агрессивного, интеллигентного немецкого коммуниста.”  (http://romanbook.ru/book/10920227/?page=65)
 Здесь была допущена целая куча ошибок: на самом деле Маркус Вольф возглавил разведку Восточной Германии не в 1950, а в конце 1952 года, то есть в то время, когда Панюшкин все еще находился в Китае (а в 1950 году тот был послом в США). И, кстати сказать, Иван Серов здесь и вовсе был ни при чем, поскольку председателем КГБ он стал лишь в феврале 1954 года, а “начальником МГБ” ему стать так и не довелось. И мы напомним, что министром госбезопасности в 1950 году был генерал Абакумов.
 Но не будем слишком придираться, ведь Джеффри Ричелсон написал свою книгу по истории шпионажа в 20-м веке очень давно, в 1995 году, а тогда еще нельзя было сделать всего несколько кликов в Сети, чтобы все это выяснить. Для нас здесь важнее другое: професор Ричелсон все-таки видный специалист, который имеет широкий доступ к архивам западных спецслужб. И он даже входит сейчас в руководство общественного Архива национальной безопасности, где собраны все рассекреченные документы спецслужб США. Не станет же такой достопочтенный деятель врать совсем на пустом месте, как какой-нибудь мелкий журналист из желтой прессы – и, наверное, Ричелсон все же что-то тогда знал об особо тесных и дружеских отношениях между начальниками разведок Панюшкиным и Вольфом. Другое дело, что он в своей книге некоторые свои поспешные и непроверенные выводы выдал за вполне достоверные сведения – ну так он все-таки писал тогда не строго научную работу, а пропагандистскую книжку для простого народа.
Еще такое объяснение всех этих ляпсусов Ричелсона мы можем предложить: возможно, что американский профессор просто перепутал год – и на самом деле он имел в виду ту большую чистку в руководстве Штази, которая началась там летом 1953 года после ареста Берии и увольнения министра госбезопасности ГДР Цайссера. Могли тогда устроить своего рода переаттестацию и для внешней разведки ГДР, которую проводили бы сообща Панюшкин и Серов. Вот эту вполне возможную переаттестацию и прошел тогда благополучно Маркус Вольф в качестве начальника разведки Штази. Только насчет десятка кандидатов на эту должность, это все равно сказки…

 Надо сказать, что имеется некоторое кажущееся противоречие против этой нашей гипотезы о принадлежности Панюшкина к одной чекистской мафии с генералом Серовым. Дело в том, что в своих записках Иван Серов написал такую фразу, в черновом плане ненаписанной им книги:
“Провалы и удачи спецопераций за рубежом, я меняю начальника разведки Панюшкина на Сахаровского.”  (Стр. 590)
 Но здесь надо пояснить, что отставка в июне 1955 года начальника ПГУ КГБ генерала Панюшкина была вызвана действительно серьезным провалом с его стороны – речь идет о капитане Николае Хохлове из внешней разведки КГБ, перебежавшем на Запад в 1954 году. Вот цитата о нем из Википедии:
  “В 1954 году Хохлову было поручено возглавить группу, цель которой была убить одного из лидеров НТС Георгия Околовича, жившего в ФРГ. Сначала Хохлов хотел как-то провалить операцию, чтобы вина не пала на него, но не нашёл способа сделать это и прямо предупредил Околовича о планировавшемся убийстве. Околович сообщил о происшедшем американской разведке. Хохлов выступил на пресс-конференции с разоблачением действий советских спецслужб и остался на Западе. Написал книгу “Право на совесть”, вышедшую в издательстве “Посев” в 1957 году.”
 Мы к этому добавим, что в апреле 1954 года Николай Хохлов впервые выступил на пресс-конференции и рассказал там об этой спецоперации КГБ. И потом он постоянно давал интервью и поведал западным журналистам много интересного. Оказывается, что решение об убийстве лидера эмигрантской организации Георгия Околовича было принято Президиумом ЦК, будто бы по личной инициативе самого Хрущева – и в ЦК КПСС был рассмотрен и утвержден план этой спецоперации нелегальной внешней разведки. Так что столь важную операцию курировал лично начальник ПГУ КГБ генерал Панюшкин.
 В своей книге Николай Хохлов подробно рассказывает о своих неоднократных встречах с Панюшкиным, на которых тот вникал в каждую мелочь относительно предстоявшего политического убийства: как именно боевики Хохлова (два тайных агента немецкого происхождения) доберутся до Околовича – и из чего они собираются в него стрелять. Специально для этой операции были изготовлены два бесшумных пистолета в виде портсигара, стреляющих отравленными пулями – так Панюшкину они были предварительно показаны, и он ознакомился с тем, как они действуют. Прекрасно эти многозарядные “портсигары” действовали, так что если бы капитана Хохлова тогда не замучила совесть, то Георгий Околович был бы непременно убит чекистами – как и многие другие наши эмигранты и до него, и после него… (http://www.belousenko.com/books/kgb/khokhlov_pravo.htm#_Toc127538874)
 Николай Хохлов пишет в своей книге, что он не хотел переходить на Запад, поскольку опасался репрессий в отношении своей семьи, оставшейся в Москве. Но из его воспоминаний ясно видно, что энтээсовец Околович сразу же сдал его своим кураторам из ЦРУ, которым было глубоко наплевать на семью Хохлова. Так что американцы его вскоре похитили с помощью Околовича и держали потом тайно под арестом в одном своем загородном особняке в ФРГ, где из капитана Хохлова там выкачали все известные ему секреты советской разведки. А потом его фактически обманом заманили выступить на этой пресс-конференции – пообещав, что его жена и малолетний сын обязательно будут тут же доставлены в американское посольство в Москве, где они окажутся в полной безопасности. И Хохлов им поверил, но это сделано не было, и его жену вскоре арестовали…   
 После шумихи во всех западных СМИ по поводу этой сенсационной истории у бывшего советского посла в США Александра Панюшкина была теперь на Западе прочная репутация главного чекистского палача. Так что стоит больше удивляться не тому, что генерала Панюшкина все же отправили через год в отставку – а что он так долго после этого скандала продержался на своем посту начальника ПГУ КГБ. И даже тогда Панюшкин особенно не пострадал, поскольку его тут же, в июне 1955 года, назначили председателем Выездной комиссии ЦК. Эта комиссия в июле 1959 года была преобразована в Отдел заграничных кадров ЦК. И Александр Панюшкин провел на партийной службе почти 20 лет, возглавляя этот Отдел ЦК до марта 1973 года. Формально Панюшкин так и не поднялся выше ранга кандидата в члены ЦК, который был ему присвоен еще в 1952 году. Но на самом деле он пользовался все эти годы гораздо большим почетом и уважением в советском обществе, чем многие члены ЦК. Еще бы – ведь от него зависело дать или не дать разрешение на длительную загранкомандировку! Правда, если от КГБ был получен запрет на выезд за границу для данного лица, то Панюшкин уже ничем тут помочь не мог – но зато он мог запросто и сам немного попридержать этот “билет на поездку в рай” для остальных советских граждан…
 Можете сами сравнить эту партийную синекуру Панюшкина с тем, как позднее сильно пострадал за измену своего подчиненного начальник ГРУ генерал Серов, которого в наказание отправили служить на мелкой военной должности в солнечный Узбекистан.     
 
У начальника ПГУ КГБ Панюшкина было четыре заместителя.

1. ТИШКОВ Арсений Васильевич.
Заместитель начальника внешней разведки (ВГУ МВД - ПГУ КГБ) с 22 мая 1953 до декабря 1954 года.
Тишков занял этот пост на следующий день после того, как исполняющим обязанности начальника внешней разведки был назначен Берией Александр Коротков.
 Мы уже неоднократно говорили о генерале Тишкове: он принадлежал к группировке Короткова-Серова, то есть к проамериканскому клану КГБ. Арсений Тишков был в декабре 1954 года выведен из руководства внешней разведки, и его тогда сменил на посту заместителя начальника ПГУ КГБ полковник Александр Сахаровский.

2. КРОХИН Алексей Алексеевич.
В органах госбезопасности с 1938 г. С 1942 года - начальник 2 отделения Особого отдела НКВД МВО. С 1943 года - заместитель начальника, затем начальник 2 отдела контрразведки СМЕРШ МВО. В 1945-46 годах возглавлял опергруппу СМЕРШ при штабе Английской Рейнской армии.
С середины 1946 г. – во внешней разведке.
Заместитель начальника отдела “6-А” (Южная Европа) Управления “1-А” ПГУ МГБ (1946 - 1947 г.).
Начальник 1 отдела 2 Управления КИ (1947-50 г.), выезжал в командировки в Италию и Францию (1948 - 1949 г.).
Резидент КИ-МГБ-МВД-КГБ в Париже (1950– апрель 1954 г.).
Заместитель начальника ПГУ (октябрь 1954 – 1957 г.).
Начальник Управления “С” (нелегальная разведка) – заместитель начальника ПГУ (март 1957 – 1958 г.).
Заместитель начальника ПГУ (1958 – 1961 г.).
Уполномоченный КГБ при МГБ ГДР (1961 – сентябрь 1964 г.).
Заместитель начальника ПГУ (сентябрь 1964 – 1966 г.).
Начальник Службы №2 (внешняя контрразведка) ПГУ (сентябрь 1964 – 1966 г.).
Резидент КГБ в Париже (1966 – 1971 г.); был выслан из Франции.
С 1974 г. – в отставке.  Умер в октябре 1983 года.

Генерал Крохин представляет собой довольно редкое исключение из правила: он бывший абакумовец из СМЕРШа и летом 1946 года попал во внешнюю разведку одновременно с ленинградской командой генерала Кубаткина – но все же оказался потом не в московском клане чекистской мафии, а в группировке Короткова-Серова, то есть в будущем проамериканском клане КГБ
 Определить клановую принадлежность этого деятеля нам удалось благодаря вот этому сообщению из воспоминаний генерал-лейтенанта Виталия Павлова:
 “Совершенно другим был сменивший Короткова в 1956 году А.А.Крохин. Если А.М.Коротков, также будучи одновременно заместителем начальника всей разведки, никогда не уклонялся от решения сложных вопросов по нашей линии, Алексей Алексеевич предпочитал при малейшей возможности перекладывать все на меня - своего заместителя. Я не был против, охотно брался за дело, и чем сложнее оно было, тем интереснее мне было найти оптимальное решение.”   (http://www.razlib.ru/politika/operacija_sneg/p6.php)
 Скорее всего, Алексей Крохин принадлежал к одной мафиозной группировке с Виталием Павловым, раз уж он доверял своему заместителю Павлову до такой степени, что фактически спихнул на него руководство нелегальной разведкой (Управление “С” ПГУ). А в принадлежности генерала Павлова к группировке Короткова-Серова уже никаких сомнений быть не может, поскольку он был явно ставленником Александра Короткова.
Вот собственное свидетельство об этом со стороны Виталия Павлова:
 “И когда во второй половине 1949 года начальник нелегальной разведки А.М.Коротков предложил мне перейти в его службу, я без колебаний согласился. …Двенадцать лет я активно участвовал в организации работы нелегальной разведки. Большую часть этого времени моим начальником был А.М.Коротков. Поэтому мне хотелось бы представить подробнее этого выдающегося разведчика. Он занимал в разведслужбе какое-то особенное место. Способность быстро и без колебаний принимать ответственные решения, стремление не уклоняться от ответственности за порою рискованные ходы заметно выделяли его среди других руководителей.” (http://mreadz.com/read-58808/p42)

3. МОРТИН Федор Константинович.
В годы войны служил политработником в действующей армии. В августе 1945 г. поступил в Военно-дипломатическую академию. После ее окончания в 1947 г. был направлен в загранкомандировку в Китай, после возвращения в 1950 г. работал в аппарате ЦК ВКП(б). В органах госбезопасности с 1947 г. Занимал должности:
Заместитель начальника ПГУ КГБ (октябрь 1954 – 1958 г.).
1-й заместитель начальника ПГУ КГБ (1958 – 1971 г.).
Начальник ПГУ КГБ (15 июля 1971 – 13 ноября 1974 г.).
Начальник управления в Госкомитете по науке и технике с 1974 г.
Старший консультант при Председателе КГБ (1976 – 1982 г.).

 О клановой принадлежности начальника ПГУ генерал-лейтенанта Мортина в первую очередь свидетельствуют его враждебные отношения со своим заместителем Владимиром Крючковым. Вот сообщение об этом:
“Позднее перестроечные мемуаристы-разведчики (генерал-майор О. Д. Калугин, полковник М. П. Любимов) писали об интригах Крючкова против Мортина, и вообще о том, что он был направлен Андроповым в разведку, чтобы убрать оттуда Мортина. …Можно по-разному относиться к достоверности этой информации, но в своих мемуарах, например, Крючков ни разу не упоминает имя Мортина, несмотря на то, что тот вроде бы был его начальником.”  (http://www.booksite.ru/localtxt/sch/iti/mech/28.htm)
 В общем, получается, что самое интересное в двух томах мемуаров Владимира Крючкова это то, о чем он там не написал ни единого слова…
 А конфликт Владимира Крючкова с Федором Мортиным закончился тем, что Крючков подловил своего шефа на весьма серьезном должностном проступке и добился его увольнения с поста начальника внешней разведки. Вот версия этих событий, которая исходит от Калугина:
 “Генерал Крючков с Олегом Калугиным не согласился, настаивал на своем: - “Я вам сказал, что есть шпион. Ищите”. По его мнению, шпионом был резидент в Швейцарии - один из тех, кого назвал агент-француз. Резидент приехал в Москву в отпуск. Крючков приказал слушать его телефонные разговоры. Приказание было исполнено. И вдруг контролеры отдела, занимавшегося прослушиванием телефонных разговоров, зафиксировали звонок из телефона-автомата. Некто предупредил резидента, что ему следует быть осторожным, поскольку его разговоры прослушиваются. Проверка показала, что находившему под подозрением резиденту звонил сам начальник первого Главного управления генерал-лейтенант Мортин! Они были земляками и давно знали друг друга. Так, во всяком случае, пишет Калугин. Федор Мортин ушел в отпуск и в первое Главное управление уже не вернулся. 13 января 1974 года его освободили от обязанностей руководителя разведки. Андропов нашел ему место в группе консультантов при председателе КГБ.”
( http://www.e-reading.club/chapter.php/39551/19/Mlechin_-_Sluzhba_vneshneii_razvedki.htm)
Мы уверены, что если бы этот злосчастный резидент КГБ в Швейцарии был на самом деле перевербован западными спецслужбами, то Мортин так легко за свой проступок не отделался бы – и никакой должности консультанта при Андропове ему бы потом не видать. А это значит, что подозрения Крючкова в адрес того резидента наверняка не подтвердились. И вполне возможно, что никаких подозрений на самом деле и не было – а просто чекисты из московского клана КГБ искусно разыграли тогда оперативную комбинацию…  
 Еще на принадлежность генерала Мортина к проамериканскому клану КГБ прямо указывают его очень хорошие отношения с Арсением Тишковым.
 “К заслугам Мортина по справедливости относят также его личную инициативу относительно преобразования разведшколы № 101 в современный институт. …Активным помощником Мортина в данном вопросе был и Арсений Васильевич Тишков, который в 1954 году был назначен заместителем, а с 1960 по 1967 год являлся начальником школы № 101.” (http://loveread.ec/read_book.php?id=52090&p=17)

 Что же касается Олега Калугина, то мы убеждены, что генерал Калугин вовсе не был агентом американских спецслужб, в чем его заподозрили Андропов и Крючков в 1979 году, когда они изгнали Калугина из внешней разведки и перевели его служить в Ленинград. А тайные контакты Калугина с цэрэушниками, которые, скорее всего, все же имели место, тот осуществлял лишь по заданию руководства своего проамериканского клана КГБ – и это не являлось тогда банальной продажей Родины за доллары, в чем его теперь обвиняют. Но об этом у нас более подробный разговор еще впереди…
 Кстати сказать, аналогичный случай вполне мог быть и с заподозренным в измене резидентом КГБ в Швейцарии, имя которого нигде не называется – то есть он тоже в принципе мог вступать в несанкционированные контакты с агентами ЦРУ или других западных спецслужб по заданию самого генерала Мортина.

4. САХАРОВСКИЙ Александр Михайлович.
Мы в свое время изучали жизненный путь Александра Сахаровского и пришли к твердому выводу о его принадлежности к группировке Синицына-Андропова – то есть к будущему московскому клану КГБ. Но ввиду особой важности этого персонажа для истории чекистской мафии имеет смысл еще раз, притом более основательно, пройтись по его трудовой биографии.
 После срочной службы в армии Сахаровский сначала был на мелкой комсомольской работе в Ленинграде, а с 1935 года работал инструктором политотдела.
 C декабря 1937 года – секретарь парткома Балтийского морского пароходства. Неплохое начало для успешной карьеры, занять столь высокую партийную должность в возрасте всего 28 лет. Такое было возможно только в годы репрессий 1937-38 года – и только для тех “новых кадров”, которые активно себя проявили во время борьбы с “врагами народа”. Кроме того, Сахаровский тогда явно попал в клан Жданова, хотя и в самую нижнюю прослойку этой партийной группировки – а значит, он вполне мог после войны пострадать по “Ленинградскому делу”. Но как-то обошлось… 
В органах госбезопасности он с февраля 1939 года. Службу начал в УНКВД по Ленинградской области. Последняя должность там у Сахаровского была – начальник 2-го отдела УНКВД (с января 1944 года).  
25 сентября 1946 года он перешел на службу во внешнюю разведку МГБ, где возглавил Скандинавский отдел, который тогда именовался Отдел “7-А” Управления “1-А” ПГУ.
  Этот неожиданный поворот в карьере Сахаровского был связан с тем, что в июне 1946 года начальником внешней разведки МГБ был назначен генерал Петр Кубаткин, бывший начальник УМГБ Ленинграда. Мы напомним, что генерал Кубаткин перетянул тогда с собой в Москву целую команду ленинградских контрразведчиков, которые продолжили свою службу в руководстве разведки и после его увольнения в сентябре того же года.
Когда в июне 1947 года внешнюю разведку МГБ преобразовали в Комитет информации, то Сахаровский и там возглавил Скандинавский отдел, который сменил свою нумерацию и стал именоваться 2-ой Отдел 2-го Управления КИ.
Кстати сказать, начальником этого 2-го (Европейского) Управления КИ был тогда генерал Агаянц, которого мы тоже относим к московскому клану КГБ. 
 В 1947-48 годах Сахаровский находился в многомесячной спецкомандировке в Финляндии. Там резидентами были тогда деятели из группировки Синицына-Яковлева – до 1947 года Василий Рощин, а затем Михаил Котов.
 В сентябре 1948 года Александр Сахаровский получил повышение и стал заместителем
начальника 2 Управления КИ Ивана Агаянца.
В ноябре 1949 г. Сахаровский был направлен советником МГБ в Румынию.
В марте 1950 года он был повышен там до старшего советника МГБ.
Сахаровский тогда фактически руководил спецслужбами социалистической Румынии и активно боролся с “врагами народа” в правительстве и в партийном руководстве этой страны. Многие видные румынские коммунисты были тогда  с его помощью арестованы и отправлены в тюрьму или казнены как “сионисты” или “американские шпионы”. И поначалу у полковника Сахаровского все шло хорошо, но потом у него почему-то возник конфликт с партийным руководителем Румынии товарищем Георгиу-Дежем – и после его жалоб Сталин в ноябре 1952 года отозвал Сахаровского на Родину.
 Затем долгое время Сахаровского никуда не назначали – и только после смерти Сталина новый начальник внешней разведки (ВГУ МВД) генерал Рясной в марте 1953 года взял Сахаровского в свои помощники. Одновременно полковник Сахаровский стал тогда начальником 12 Отдела (соцстраны) ВГУ МВД.
Мы напомним, что Василий Рясной был тогда маленковцем.
 Но в мае этого года Лаврентий Берия уволил Рясного, и вместо него им был назначен и.о. начальника внешней разведки Александр Коротков. А полковник Коротков сразу же снял Сахаровского с поста помощника начальника разведки и понизил его до заместителя начальника 7 Отдела внешней разведки (тот же самый Отдел соцстран, только его нумерация сменилась).
Но и на этой должности Коротков его терпел лишь с 21 мая до 5 июня 1953 года, после чего Сахаровского из внешней разведки перевели обратно в контрразведку – и он был назначен заместителем начальника 4 Отдела ПГУ МВД.
 И только после ареста Берии в карьере Сахаровского снова начался подъем. 
 Новый начальник внешней разведки Александр Панюшкин в сентябре 1953 года опять вернул Сахаровского в разведку и назначил его и.о. начальника 7 Отдела ВГУ МВД.
 А уже в феврале 1954 года Александр Сахаровский стал и.о. заместителя начальника внешней разведки.
Правда, его почему-то долго на этой должности не утверждали в Президиуме ЦК, так что только в ноябре 1954 года полковник Сахаровский официально стал заместителем начальника ПГУ КГБ.
 После ухода генерала Панюшкина в аппарат ЦК, Сахаровский с 23 июня 1955 года исполнял обязанности начальника ПГУ КГБ.
  И опять его очень долго, почти целый год, не утверждали на этой должности – до 12 мая 1956 года. Хотя с августа 1955 года полковник Сахаровский официально занимал пост первого заместителя начальника ПГУ КГБ.
 
 Для нас в истории с отставкой генерала Панюшкина с поста начальника внешней разведки интересен такой казус. В своих записках генерал Серов ясно выразился: “я меняю начальника разведки Панюшкина на Сахаровского.” То есть никто ему полковника Сахаровского (генералом он стал немного позднее) вроде бы тогда не навязывал – а Серов как бы сам его выдвинул наверх с поста заместителя начальника ПГУ КГБ. Таким образом, получается, что генерал Серов в 1955 году зачем-то поменял генерала Панюшкина из своей мафиозной группировки на представителя чуждого ему московского клана КГБ.
 Мы видим только одно объяснение для такой “непонятки”: в июне 1955 года уже наверняка вовсю действовал стратегический союз между проамериканским и московским кланами чекистской мафии, заключенный в целях совместной поддержки Первого секретаря ЦК Хрущева в его борьбе с остальными партократами из Президиума ЦК (т.е. с будущей “Антипартийной группировкой”). Притом мы пока еще не знаем точно, когда именно началась такая крепкая дружба между двумя чекистскими кланами – и с этим нам нужно еще разбираться. Пока что получается, что проамериканский и московский кланы КГБ начали уже понемногу дружить между собой как минимум с сентября 1953 года, когда генерал Панюшкин вернул Сахаровского во внешнюю разведку. И вполне возможно, что тайный союз между этими мафиозными группировками был заключен еще раньше – только чекисты из группировки Короткова-Серова были вынуждены скрывать это до ареста Берии.
  И складывается такое впечатление, что после ареста Берии Сахаровского упорно проталкивали наверх именно генералы Панюшкин и Серов – то есть проамериканский клан КГБ.
 А первый секретарь ЦК Хрущев относился в то время к представителям московского клана КГБ с некоторой настороженностью, и до 1957 года особенно не спешил с их выдвижением.

 Первым делом экспансия московского клана началась тогда с постепенного захвата в свои руки всего аппарата международной политики – что было логичным шагом после установления этой мафией контроля над внешней разведкой.
 Вот как тогда развивалась карьера самых видных представителей московского клана КГБ.
 В феврале 1957 года Андрей Громыко был назначен министром иностранных дел. До этого он с марта 1953 года занимал пост первого заместителя министра, на который он был назначен вернувшимся в МИД Молотовым. 
А Юрий Андропов был назначен заведующим Отделом соцстран ЦК в марте 1957 года, тогда как прежде он был всего лишь советским послом в Венгрии.
 Другой очень видный представитель московского клана, Отто Куусинен, вдруг резко возвысился и стал секретарем ЦК по международным делам в июне 1957 года, а до этого он занимал совершенно игрушечный пост председателя Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР (в 1940-56 гг.).
 А такой будущий титан московского клана КГБ, как Александр Шелепин, только в апреле 1958 года получил пост заведующего Отделом ЦК КПСС. И ранее он всего лишь возглавлял комсомол (в 1952-58 гг.). Причем даже этот свой детский пост первого секретаря ЦК ВЛКСМ Шелепин получил в свое время не от Хрущева, а от Сталина.

 То есть получается, что первым представителем московского клана КГБ, который после смерти Сталина получил назначение на действительно важный пост, был именно Александр Сахаровский. Притом Хрущев только в мае 1956 года официально утвердил его назначение в качестве начальника внешней разведки. Хотя звание генерал-майора Сахаровский получил чуть раньше, в январе этого года.
 Вскоре московский клан КГБ надолго занял доминирующую позицию и в руководстве КГБ – так что благодаря этому генерал-полковник Сахаровский целых 15 лет возглавлял внешнюю разведку, до июля 1971 года. И он тогда установил абсолютный рекорд нашей страны по долголетию на этом посту, который до сих пор никем не побит. А потом Сахаровский не сразу ушел на пенсию, и до ноября 1974 года он был старшим консультантом при председателе КГБ Андропове.

Итак, и сам начальник внешней разведки Александр Панюшкин, и все трое его заместителей (Тишков, Крохин, Мортин)  принадлежали к проамериканскому клану КГБ. И только один заместитель начальника ПГУ КГБ Сахаровский, который сменил Тишкова в декабре 1954 года, был представителем московского клана КГБ.

Теперь нам следует посмотреть, как изменилось соотношение сил между чекистскими кланами в руководстве ПГУ КГБ после того, как 23 июня 1955 года Александр Сахаровский возглавил внешнюю разведку.

 С 1955 до 1957 года новых лиц в руководстве внешней разведки не появлялось, и у Сахаровского оставались тогда только два прежних заместителя начальника ПГУ – генералы Крохин и Мортин, представители проамериканского клана КГБ.
 В 1957 году к ним добавились еще два заместителя начальника внешней разведки – генерал-майор Петр Макарьев и полковник Михаил Котов.
 
МАКАРЬЕВ Петр Павлович.
В органах госбезопасности с 1935 г. Службу начал в транспортных подразделениях НКВД.
Заместитель начальника УНКГБ Саратовской области - с марта до июля 1941 г.
Начальник УНКГБ Витебской области - с июля до августа 1941 г.
1-й заместитель начальника УНКВД Саратовской обл. - с августа 1941 до марта 1943 г.
Начальник УНКВД-УНКГБ Саратовской области - с марта 1943 до августа 1945 г.
Начальник 7 отдела 2 Управления НКГБ – МГБ – с августа 1945 до июня 1946 г.
Начальник отдела “2-Г” ВГУ МГБ - c июня 1946 до сентября 1947 г.
Начальник Управления охраны на жел.дор. транспорте МГБ - c сентября 1947 до сентября 1951 г.
Начальник Главного управления охраны на жел.дор. и вод. транспорте МГБ - c сентября 1951 до сентября 1952 г.
Начальник УМГБ-УМВД Московской обл. - c сентября 1952 до мая 1953 г.
Заместитель начальника УМВД Московской обл. – c  мая до июля 1953 г.
Заместитель начальника 9 Управления МВД – c июля 1953 до марта 1954 г.
Старший советник КГБ в Китае - с марта 1954 до февраля 1957 г.
Заместитель начальника ПГУ КГБ  - с 23 февраля 1957 до января 1960 г.
Старший советник КГБ в Румынии – с января 1960 до февраля 1963 г.
В мае 1963 г. уволен по болезни. Умер 15 октября 1964 г.

 О генерале Макарьеве уже давно забыли, и в Сети теперь имеется очень мало сведений об этом чекисте. Так что вычислить его клановую принадлежность не так-то просто.
 Мы начнем с того, что в годы войны Петр Макарьев занимал руководящие посты в органах госбезопасности тыловых регионов, то есть в структурах контролируемых Лаврентием Берией – а не во фронтовой контрразведке СМЕРШ, которой руководил генерал Абакумов. Это уже указывает на то, что для Макарьева был в будущем гораздо более вероятен проамериканский клан КГБ, а не московский.
Кроме того, Виктор Абакумов после того, как его в мае 1946 года назначили министром госбезопасности, сразу же отправил полковника Макарьева обратно в транспортные подразделения МГБ. Формально Макарьев тогда получил не менее высокую должность – но все же его прежняя служба во 2-ом управлении МГБ считалась более престижной.
И только после ареста генерала Абакумова карьера Петра Макарьева опять пошла на подъем, и в сентябре 1952 года он возглавил Управление госбезопасности Московской области. Но после ареста Берии Макарьев в июле 1953 года был снят с этого ключевого поста.
А назначение его потом представителем КГБ в Китае больше похоже на ссылку подальше от Москвы, хотя это был тогда и довольно важный пост… 
  Еще мы обнаружили в Сети такое сообщение, которое косвенно указывает на принадлежность Макарьева к группировке Короткова-Серова:
 “31 мая 1954 г. впервые за долгие послевоенные годы И.А.Серов сумел добиться присвоения генеральских званий 10 работникам КГБ. И, хотя Н.С.Хрущев еще с подозрением смотрит на систему госбезопасности, не очистивщуюся до конца от бериевцев и, по его мнению, недостаточно проникнутую партийным влиянием, Президиум ЦК КПСС в мае 1954 г. утверждает представленный Серовым список, хотя в протоколе партийного решения появляется фраза “присвоить в виде исключения”. Тогда звания генерал-майор были присвоены: П.И.Григорьеву, Н.И.Крайнову (начальник УКГБ Московской обл.), В.А.Лукшину, К.Ф.Луневу, П.П.Макарьеву (Старший советник КГБ при СМ СССР в Китайской Народной Республике), В.Ф.Никитченко (Председатель КГБ при СМ Украинской ССР), А.С.Панюшкину, А.И.Перепелицыну (Председатель КГБ при СМ Белорусской ССР), И.Т.Савченко и В.И.Устинову.”  (http://www.memo.ru/history/nkvd/stru/54-60.htm)
 Так вот, в этом списке из 10 полковников, для которых председатель КГБ Серов сумел выпросить у Хрущева генеральские звания, восемь чекистов занимали самые важные посты в органах госбезопасности. Это были четыре заместителя председателя КГБ (Григорьев, Лукшин, Лунев и Савченко), начальник внешней разведки КГБ (Панюшкин), председатели КГБ Украины и Белоруссии (Никитченко и Перепелицын) и начальник УКГБ Московской области (Крайнов). А бывший московский партаппаратчик Владимир Устинов, начальник 9 Управления КГБ, т.е. главный кремлевский охранник, видимо, получил тогда генеральское звание как особо доверенное лицо Никиты Хрущева. Так что получается, что Петр Макарьев в этом списке занимал самое последнее место по значимости – даже учитывая то обстоятельство, что дружба с братским Китаем тогда достигла своего апогея. Притом ведь даже лучший друг Ивана Серова, полковник Александр Коротков, в этот список счастливчиков тогда не попал – и ему пришлось ждать присвоения генеральского звания еще два года.
 Еще стоит обратить внимание, что когда в конце 1958 года генерала Серова сменил на посту председателя КГБ Александр Шелепин, то Петр Макарьев всего через год утратил пост заместителя начальника ПГУ КГБ – и в январе 1960 года был отправлен представителем КГБ в Румынию. 
Так что, скорее всего, генерал Макарьев принадлежал к проамериканскому клану КГБ – но вероятность этого прогноза мы бы оценили не выше процентов 60 или 70, поскольку этот вывод был сделан нами лишь на основе довольно косвенных данных.
 Еще процентов 20-30 мы бы поставили на принадлежность Макарьева к группировке Георгия Маленкова – хотя Маленков обычно выдвигал на руководящие посты в органах бывших партаппаратчиков. А генерал Макарьев к ним не относился: он до 1935 года работал инженером-железнодорожником, пока не попал на службу в НКВД.
 Интересно также отметить, что по странному совпадению умер Петр Макарьев 15 октября 1964 года – то есть уже на следующий день после свержения Хрущева. О причине смерти Макарьева в возрасте всего 56 лет нигде не сообщается. Но он хоть и был тогда в отставке, все же находился в тот момент в Москве, да и чекисты бывшими не бывают, как известно… 
 
КОТОВ Михаил Григорьевич.
В 1945–1950 гг. и в 1953–1957 гг. – резидент в Финляндии.
Заместитель начальника ПГУ КГБ (1957 – 1968 г.).
С 1968 до марта 1970 г. – представитель КГБ в Чехословакии.
В 1972–75 гг. – опять резидент в Финляндии.
В конце 1970–х – начале 1980–х гг. - начальник Управления «Р» (оперативное планирование и анализ) ПГУ.
Мы уже разбирали биографию генерал-майора Котова: естественно, что этот деятель принадлежал к финляндской группировке Синицына-Андропова, то есть к московскому клану КГБ.

 В 1958 году (месяц не указан) добавился четвертый простой заместитель начальника ПГУ КГБВиталий Павлов

ПАВЛОВ Виталий Григорьевич.
В органах госбезопасности с марта 1938 г. С сентября 1938 г. служил во внешней разведке (5 отдел ГУГБ НКВД).
Резидент НКВД-НКГБ в Оттаве (июль 1942 – 1946 г.). Был выслан из Канады.
Начальник англо-американского отделения ИНФО ПГУ МГБ (1946 – 1947 г.).
Старший помощник начальника 1 отдела (англо-американского) 5 Управления КИ (август 1947 – 1949 г.).
Старший помощник начальника 4 отдела (США) 4 Управления КИ (1949 – 1950 г.).
Заместитель начальника 4 отдела 4 Управления КИ (1950 – 1951 г.).
Начальник 4 отдела 4 Управления КИ (1951 г.).
Начальник 1 Отдела (англо-американского) ПГУ МГБ (январь 1952 – 17 марта 1953 г.)
Начальник 13 Отдела (нелегальная разведка) ВГУ МВД (17 марта – 9 мая 1953 г.).
Заместитель начальника 1 Отдела (США) ВГУ МВД (май 1953 – март 1954 г.).
Заместитель начальника Управления “С” ПГУ КГБ (июль 1954 – 1958 г.).
Начальник Управления “С” ПГУ КГБ (1958 – 1961 г.).
Заместитель начальника ПГУ КГБ (1958 – 1966 г.).
Резидент КГБ в Вене (март 1966 – октябрь 1970 г.).
Начальник Краснознаменного института КГБ (февраль 1971 – март 1973 г.).
Руководитель Представительства КГБ в Польше (апрель 1973 – октябрь 1984 г.).
Старший консультант начальника ПГУ КГБ (1984 – 1987 г.).  С 1987 г. в отставке.

 Как мы уже говорили, Виталий Павлов относился к группировке Короткова-Серова, поскольку он был прямым ставленником Александра Короткова. Что означало принадлежность к будущему проамериканскому клану КГБ
 Виталий Павлов был выслан в 1946 году из Канады после бегства из советского посольства шифровальщика Гузенко. А за такой очень большой провал резиденту разведки надо было отвечать, тем более в суровые сталинские времена. Как пишет сам генерал Павлов в своих мемуарах, Коротков ему потом доверительно рассказал, что уже стоял вопрос о его аресте. Но как-то обошлось, видимо, кто-то из начальства за него вступился…  (http://mreadz.com/read-58808/p36)

  Таким образом, к моменту увольнения генерала Серова с поста председателя КГБ, т.е. к концу 1958 года, у представителя московского клана начальника ПГУ КГБ генерала Сахаровского был первый заместитель из проамериканского клана (Мортин), три простых заместителя из той же мафии (Крохин, Макарьев и Павлов) – и только один простой заместитель из московского клана (Котов).
То есть в руководстве внешней разведки был тогда примерный паритет между двумя чекистскими кланами.

Но судя по всему, эта предполагаемая нами дружба между проамериканским и московским кланами КГБ продолжалась недолго – только до тех пор, пока эти два чекистских клана не помогли Хрущеву в июне 1957 года разгромить так называемую “Антипартийную группу”. То есть помогли ему изгнать из Президиума ЦК всех партократов, противостоящих хрущевскому блоку.
  Эта “оппозиция” составляла тогда подавляющую часть Президиума ЦК, в нее входили семь человек: Молотов, Маленков, Каганович, Ворошилов, Булганин, Первухин и Сабуров. К ним так же “примкнул” секретарь ЦК Шепилов, кандидат в Президиум ЦК.
Тогда как на стороне Хрущева остались только трое членов Президиума ЦК – Суслов, Микоян и Кириченко.
 Историки считают, что это не был со стороны этих восьми вышеперечисленных партократов из “оппозиции” какой-то тайный заговор или заранее спланированная операция против Хрущева, а скорее стихийный взрыв негодования против его слишком уж усилившегося к тому времени самовластия. Иначе эта “Антипартийная группа” не стала бы в течение целых четырех дней, с 18 до 22 июня 1957 года, вести бесплодную дискуссию с Хрущевым, а сразу же его арестовала, как это было сделано в свое время с Берией. А с уже арестованным Хрущевым июньский Пленум ЦК прошел бы потом совсем по-другому, надо полагать. Но у этой оппозиционной группировки не было совершенно никаких сил для дворцового переворота. Тогда как министр обороны маршал Жуков и председатель КГБ генерал Серов активно вмешались в ход событий в пользу Хрущева – и обеспечили проведение Пленума ЦК должным образом и в нужном составе. И в результате в ходе бурного обсуждения на этом Пленуме никто, кроме “антипартийной” восьмерки, даже не вякнул тогда против Хрущева – а Маленков и Каганович в конце этих заседаний вместе со всеми проголосовали за свое исключение из ЦК. Из всех членов ЦК один только Молотов тогда “пошел против линии партии” и осмелился воздержаться при голосовании о своем исключении…

 Но после полного разгрома оппозиции внутри партийного руководства Хрущев теперь остался с глазу на глаз с чекистской мафией – и с тех пор он мог удерживаться у власти, только играя на противоречиях между двумя кланами КГБ. А поскольку Никита Сергеевич тогда явно считал, что чекистская группировка Серова непомерно усилилась, то он и начал для равновесия выдвигать в высшее руководство страны представителей московского клана КГБ.
 На том же самом июньском Пленуме ЦК секретарем ЦК по международной политике и членом Президиума ЦК был избран старый финский коммунист Отто Куусинен – который, безусловно, был заслуженным агентом советской внешней разведки, притом еще с довоенных времен. Мы уже говорили об этом выдающемся деятеле: Куусинен явно принадлежал к чекистской группировке Рощина-Синицына. Так что это был первый представитель московского клана КГБ в высшем партийном органе.
 Затем, в декабре 1958 года, Хрущев без всяких объяснений снял генерала Серова с председателей КГБ и назначил его начальником ГРУ, что было тогда большим понижением для него и сильным ударом по его проамериканскому клану КГБ.
Вот эта версия событий нам кажется довольно правдоподобной:
 “Одной из причин освобождения И.А.Серова от работы Председателя КГБ при СМ СССР был его ведомственный патриотизм и нежелание идти на серьезное сокращение аппарата КГБ. Еще 10 сентября 1958 г. заведующий Отделом административных органов ЦК КПСС А.С.Желтов подал Хрущеву записку об упрощении и совершенствовании структуры и сокращении штатов Центрального аппарата и периферийных органов КГБ при СМ СССР. Однако этот шаг не встретил понимания у И.А.Серова.”
(http://www.memo.ru/history/nkvd/stru/54-60.htm)

 Еще раньше позиции генерала Серова в руководстве страны сильно пострадали, когда в октябре 1957 года его лучший друг маршал Жуков был снят с поста министра обороны и исключен из ЦК.
  Нам неизвестно, был ли Георгий Жуков завербован в оккупированной Германии чекистской группировкой Короткова-Серова (что нельзя исключать), или же он просто крепко подружился тогда с генералом Серовым на почве общих интересов - как в политике, так и по части собирания немецких “трофеев”. Но этот великий полководец явно находился в довольно тесной связи с проамериканским кланом КГБ.
Маршала Жукова сменил тогда на посту министра обороны хрущевский ставленник маршал Малиновский. Генерал Серов его просто ненавидел – и в своих записках он называет Малиновского бывшим колчаковцем, который перешел на службу в Красную армию только после разгрома Колчака в 1920 году. (Стр. 581)
  
 Из дневниковых записок Ивана Серова следует, что в первое время после его назначения на пост председателя КГБ отношения с Первым секретарем ЦК Хрущевым у него внешне были весьма неплохие. К примеру, в августе 1955 года Хрущев наградил его орденом Ленина по случаю 50-летнего юбилея и присвоил Серову звание генерала армии.
 Кроме того, Хрущев в то время постоянно брал генерала Серова с собой во время своих официальных поездок за границу: в Китай (сентябрь-октябрь 1954 г.), в Югославию (май 1955 г.),  на Женевское совещание и в ГДР (июль 1955 г.), в Индию (октябрь 1955 г.) и т.д. Но при этом никаких особенно дружеских отношений между ними даже и тогда не было. Серов в то время относился к Хрущеву без всякого уважения и в своих дневниках изображал его просто тупым и капризным самодуром, который строит из себя великого вождя. А Хрущев, видимо, это скрытое неуважение Серова ясно чувствовал – и поэтому иногда выказывал сильное раздражение на него без всякого повода. Так что зачем Никита Сергеевич постоянно возил тогда генерала Серова в своей свите, это не совсем понятно. В качестве главного охранника Серова вполне бы мог заменить в заграничных поездках более компетентный специалист, к примеру, начальник Управления охраны КГБ. И вполне возможно, что Хрущев просто боялся оставлять дома председателя КГБ Серова, чтобы тот не организовал против него заговор, во время всех этих его многочисленных и продолжительных заграничных вояжей…  
 Это постепенное охлаждение отношений между Хрущевым и генералом Серовым и привело к отставке Серова с поста председателя КГБ.

 Генерала Серова 25 декабря 1958 года сменил в качестве председателя КГБ Александр Шелепин, первый представитель московского клана чекистской мафии на этом посту.

Из воспоминаний Шелепина известно, что при назначении на этот пост Хрущев ему сказал такую фразу: “У меня к вам ещё просьба: сделайте всё, чтобы меня не подслушивали”. Это можно понять как косвенное указание на то, что прежнего председателя КГБ Серова Никита Сергеевич сильно подозревал в такой слежке. И в воспоминаниях Серова тоже есть некоторые намеки на подобные опасения со стороны Хрущева. Например, во время визита в Китай в октябре 1954 года Хрущев сердито потребовал от генерала Серова, чтобы его охранники не приближались к нему слишком близко, когда он с кем-нибудь беседует во время прогулки… (Стр. 433)

ШЕЛЕПИН Александр Николаевич.
С 1940 года занимался комсомольской работой в Москве: инструктор, зав. отделом, с 1941 года секретарь по военной работе Московского горкома ВЛКСМ.
Первым секретарем Московского обкома партии был тогда Александр Щербаков (с 1938 до 1945 года). Щербаков был явным ждановцем, поскольку в 1936-37 годах он занимал при Жданове пост второго секретаря Ленинградского обкома. Так что его бы товарищ Сталин наверняка расстрелял в 1950 году по “Ленинградскому делу”, если бы Щербаков не умер в мае 1945 года вроде бы сам, от тяжких последствий своего алкоголизма.
То есть успешная комсомольская карьера Александра Шелепина началась в рамках ждановского клана – что уже являлось накатанной дорожкой по направлению к будущему московскому клану КГБ.
  Вдобавок, осенью 1941 года у комсомольского функционера Шелепина появились прямые служебные контакты с внешней разведкой МГБ.
Вот цитата из биографии Шелепина на Википедии:  
 “Осенью 1941 года занимался отбором добровольцев для партизанских отрядов и диверсий в тылу врага (среди которых была и Зоя Космодемьянская). История с Космодемьянской дошла до И. В. Сталина, что привело к личной встрече вождя с молодым комсомольским работником и положило начало стремительной карьере последнего.”
 Здесь надо пояснить, что в годы войны для руководящих комсомольских работников прифронтовой зоны чуть ли не главной задачей являлся подбор политически сознательных молодых людей для действий в тылу врага по заданию внешней разведки МГБ. А поскольку в октябре 1941 года немцы подошли уже вплотную к Москве, то тогда занялся подбором подходящих кандидатов для диверсионных отрядов и Московский горком ВЛКСМ – и всего было отобрано для этой цели 2000 комсомольцев. Мы напомним, что тем же самым делом тогда занимался в Карелии другой комсомольский лидер, Юрий Андропов – то есть посылал всю эту молодежь почти на верную смерть, сам оставаясь в тылу. Александр Шелепин тоже тогда на подвиги особенно не рвался…
  Но в Карелии диверсионные группы МГБ, по крайней мере, не занимались такими абсурдными и явно преступными действиями, как поджигание захваченных оккупантами деревень, чтобы фашисты все замерзли в холодную зиму. Те советские руководители, которые выдвинули зимой 1941 года этот гениальный план насчет уничтожения подмосковных деревень, как-то не подумали о том, что немецкие солдаты в любом случае найдут себе крышу над головой, а вот советское население оккупированных территорий такой политикой “выжженной земли” было бы обречено на гибель. Так что этот людоедский план товарища Сталина от народа тогда скрывался, а насчет Зои Космодемьянской была пущена в ход пропагандистская версия, будто она хотела всего лишь поджечь фашистскую конюшню. Но теперь точно известно, что перед ее диверсионной группы из десяти человек была поставлена задача полностью сжечь одну из деревень, где обосновались немцы, для чего им всем выдали бутылки с бензином. Хотя из всей группы добрались по лесам до назначенного “военного объекта” только двое диверсантов, и у них ничего не вышло: несознательные местные жители схватили Зою во время попытки поджога и выдали ее на расправу немцам. Второй диверсант тоже был вскоре схвачен, но он согласился перейти на службу в немецкую разведку и уцелел. (http://www.litmir.info/br/?b=174851&p=3)
 А насчет судьбоносной встречи Александра Шелепина со Сталиным по случаю этого геройского подвига Зои Космодемьянской российская Википедия просто врет. Поскольку из воспоминаний самого Шелепина известно, что с великим вождем он встречался лишь один раз в жизни, уже через много лет после этой трагической истории - в 1952 году, когда Сталин решил назначить его первым секретарем ЦК ВЛКСМ. И это была чисто формальная встреча, которая длилась всего несколько минут – видимо, вождю было тогда уже глубоко наплевать на комсомол. Сталин только произнес небольшую напутственную речь и сразу же выставил Шелепина за дверь, не дав ему даже рта открыть, чтобы поблагодарить за оказанное доверие…   
 Но Шелепину действительно удалось в годы войны сделать успешную карьеру на развернутой им широкой пропаганде подвига юной комсомолки Космодемьянской, и в мае 1943 года он стал секретарем ЦК ВЛКСМ.
И очень похоже, что Александр Шелепин вовремя переориентировался и успел перебежать из гибнущего ждановского клана в клан Маленкова, поскольку его комсомольская карьера успешно развивалась и после того, как разразилось “Ленинградское дело”. В 1949 году (месяц нигде не указан) он стал вторым секретарем ЦК ВЛКСМ – а в октябре 1952 года был назначен первым секретарем ЦК ВЛКСМ и вошел в состав ЦК КПСС. 
С апреля до декабря 1958 года – заведующий Отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам.
Председателем КГБ Шелепин был с декабря 1958 до ноября 1961 года.
Эта должность в то время была очень не престижная, так что Шелепин пытался от нее отказаться, но Хрущев его уговорил.   
В ноябре 1961 года Шелепин из КГБ перешел с повышением в аппарат ЦК: он был назначен секретарем ЦК. А председателем КГБ стал тогда его главный соратник, “комсомолец” Владимир Семичастный.
 В ноябре 1962 года Александр Шелепин сконцентрировал еще больше власти в своих руках, и, оставаясь секретарем ЦК, он одновременно стал вице-премьером и возглавил вновь учрежденное крутое ведомство, Комитет партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совмина СССР.
 Затем Шелепин сполна отплатил Хрущеву за все его благодеяния и в октябре 1964 года сверг его, с помощью председателя КГБ Семичастного. В этом заговоре против Хрущева тогда в той или иной степени участвовала фактически вся правящая верхушка страны – но именно Шелепина историки справедливо считают самой главной фигурой в ходе этого дворцового переворота.
 Вскоре после этого, в ноябре 1964 года Александр Шелепин стал членом Президиума ЦК – и это была вершина в его карьере, на которой он удержался только один год, а затем начался плавный спад.
 В декабре 1965 года был ликвидирован грозный для правящей элиты страны Комитет партгосконтроля – и его заменили на игрушечный и безобидный Комитет народного контроля, который возглавил один мелкий чиновник (П.В.Кованов). У Александра Шелепина тогда осталась только его должность секретаря ЦК.
 В июле 1967 года Шелепина сняли с партийной работы и назначили его председателем ВЦСПС – и он до мая 1975 года возглавлял так называемые советские “профсоюзы”.
В апреле 1975 года его исключили из Политбюро ЦК – и затем назначили заместителем председателя Госкомитета по профтехобразованию.
В 1976 году исключили из ЦК КПСС.  С 1984 г. был на пенсии.

 Теперь что касается вычисления клановой принадлежности Александра Шелепина.
С установлением его связей у нас были некоторые проблемы, поскольку генсек Брежнев в свое время ужасно боялся, что “железный Шурик” сбросит его с поста главы государства с такой же легкостью, как и Хрущева. Поэтому Шелепин в брежневскую эпоху скоро попал в опалу и стал совершенно одиозной личностью в глазах всей советской правящей верхушки – и от знакомства с ним все потом открещивались.
  Так что в первую очередь принадлежность Шелепина к московскому клану КГБ выдает та его острая и непримиримая вражда к генералам Короткову и Серову, которая разгорелась почти сразу же после того, как Шелепин возглавил КГБ. Но на эту тему в Сети имеется масса сообщений, и некоторые из них мы уже приводили.
 Вот еще такое сообщение:
 “Долгое время председатель Совета Министров и Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев относился к Ивану Серову очень хорошо. Однако спустя некоторое время охладел к своему же выдвиженцу, что было свойственно многим “первым лицам” в нашей стране. Достоверно известно - не без усилий к тому со стороны Александра Шелепина.” (http://www.e-reading.mobi/chapter.php/145376/23/Gladkov_-_Lift_v_razvedku.__Korol'_nelegalov__Aleksandr_Korotkov.html)
 Кроме того, у Александра Шелепина были хорошие отношения с Юрием Андроповым, особенно в то время, когда оба они занимали руководящие посты в аппарате ЦК. Вот цитата из воспоминаний Владимира Семичастного:
“…В середине шестидесятых годов часть бывших ленинградцев открыто обратились в Центральный Комитет с письмом, в котором обвиняли Андропова в тех же самых проступках. Это письмо было передано для проверки в Комитет партийного контроля, а последний в ходе расследования обратился в Комитет государственной безопасности, ко мне лично, с просьбой дать заключение по этому письму. У нас с Андроповым никогда не было близких отношений. Мы знали друг друга, но наши пути пересекались крайне редко. Однако в тот момент, когда Андропов узнал о поступившем письме, он стал искать подходы ко мне и, конечно же, обратился к Шелепину. У них отношения были более дружескими. Он пытался через Шелепина воздействовать на содержание моего ответа и дипломатично просил, чтобы Шелепин проследил за правильностью и точностью изложенных фактов.”   (http://coollib.com/b/261334/read)
В этом письме ленинградцев в ЦК Андропова тогда обвиняли в том, что во время репрессий по “Ленинградскому делу” он активно помогал утопить других карельских руководителей, чтобы самому выйти сухим из воды. Эти обвинения были до некоторой степени справедливыми. 
 А вот что написал в своей книге Федор Бурлацкий, бывший помощника Юрия Андропова, об отношениях между Шелепиным и Андроповым:
“Меня удручало и то, что я не мог вполне разобраться в позиции Андропова. Я видел нередко, как он садился в одну машину с Шелепиным, провожая или встречая каких-либо официальных лиц. …Забегая вперед, скажу, что я наблюдал два года спустя, во время встречи в Карловых Варах представителей компартий такую сцену. Брежнев спускается по лестнице, следом идет Шелепин, глядя на него глазами, наполненными откровенной ненавистью, между тем как Андропов придерживает “железного Шурика” под локоть, явно стараясь смягчить его гнев”
 (Ф. Бурлацкий, Вожди и советники, М., 1990, стр. 319)
 Бурлацкий был либерально настроенным коммунистом, поэтому ему и не нравилась дружба его шефа Андропова с Шелепиным, у которого была репутация твердокаменного сталиниста (несколько преувеличенная).

  Все, что касается отношений между Шелепиным и Серовым, полностью относится и к Владимиру Семичастному, самому близкому соратнику Шелепина: Семичастный тоже очень сильно не любил генерала Серова – и в своих воспоминаниях дал ему просто уничтожающую характеристику, заодно приписав Серову даже то, чего он никогда не делал. Вот для примера такой полностью вымышленный Семичастным эпизод из жизни генерала Серова:
 “Работая в ГДР в качестве представителя НКВД СССР по эвакуации имущества, он послал Сталину шифровку-донос на работающего у Г.К.Жукова генерал-лейтенанта Телегина, члена Военного совета Группы войск в Германии. В шифровке он сообщал, что тот озлоблен на НКВД. Телегин был арестован и осужден на 25 лет.”  (http://coollib.com/b/261334/read)
 На самом деле Сталину донесли тогда на генерала Телегина чекисты из команды Абакумова – и они же потом постарались выбить из Телегина показания на маршала Жукова и генерала Серова. А поводом для ареста Константина Телегина было вовсе не его плохое отношение к НКВД, а элементарное воровство с его стороны: он ухитрился вывезти из Германии целый эшелон всевозможных “трофеев”, чуть ли не больше самого маршала Жукова. После ареста Берии, в июле 1953 года, генерал Серов первым делом поспешил освободить и реабилитировать всех своих подчиненных, а также близких соратников маршала Жукова, осужденных по этому “трофейному делу”. Так генерал Телегин, выйдя на свободу, тут же потребовал у Серова, чтобы ему полностью вернули все его конфискованное имущество, все эти горы “трофеев” - как невинно пострадавшему! Но понимания он тогда у генерала Серова не нашел: тот его сильно презирал за то, что Телегин так быстро раскололся во время допросов – и полностью сдал абакумовцам и Серова и Жукова, когда ему чекисты всего разок прижгли руку папиросой. Но Серов все равно проявил великодушие, и предложил генералу Телегину забрать некоторую часть отобранных у него немецких “трофеев” (“зачем тебе 12 аккордеонов, возьми только четыре!”). Но Телегин уперся и потребовал вернуть ему обратно весь список конфискатов, до последней серебряной ложки – и в результате не получил ничего. Хотя этот полководец по закону был совершенно прав: если уж его реабилитировали и официально признали честным человеком, то были обязаны теперь вернуть ему все, что он наворовал в Германии…   (Иван Серов, “Записки из чемодана”, стр. 419-420)
   А вот как Владимир Семичастный подает взаимоотношения генерала Серова с “американо-английским шпионом” Олегом Пеньковским:
“Впоследствии Пеньковский старался всячески сблизиться с Серовым и “отблагодарить” его. Он “случайно” встречался с Серовым за границей, когда тот с женой и дочкой бывал в Англии и Франции, и на деньги английских спецслужб устраивал им “красивую жизнь”, преподносил дорогие подарки. В ответ Пеньковский был даже приглашен в Москве на семейный обед к Серову…”
(http://coollib.com/b/261334/read)
 Тут тоже хватает прямой лжи: ведь на самом деле во Франции никто из Серовых не был – а в Англии Пеньковский встречался только с женой и дочкой Серова, навязав им свое знакомство еще в самолете, когда они вместе летели в Лондон. И так далее…
 В одном своем интервью Владимир Семичастный допустил даже еще больший полет фантазии, у него там Пеньковский в Париже якобы устроил для дочки Серова по ее просьбе экскурсию в местный квартал публичных домов (зачем бы это?!).
(http://kommersant.ru/doc/2288054)
Вот во что превратились те ничтожные парижские сувениры, которые Пеньковский как-то принес прямо на дом супруге генерала Серова…
 Естественно, что Семичастный знал, как все это было на самом деле, поскольку он принимал активное участие в спецоперации КГБ по дискредитации генерала Серова. Стало быть, он лгал тогда вполне сознательно. Но Семичастный так и остался комсомольским функционером, то есть, грубо говоря, попросту болтуном, который не привык отвечать за свои слова – поэтому он всегда сильно переигрывал, когда распространял свою дезинформацию…  
   
 В общем, на наш взгляд, московский клан КГБ для Шелепина и Семичастного вырисовывается и так достаточно четко, так что некоторые другие известные нам косвенные доводы в пользу этой гипотезы мы здесь приводить не будем.  
 
 Лучше попробуем теперь разобраться, как менялось соотношение сил в руководстве КГБ в то время, когда пост председателя КГБ поочередно занимали эти два друга, Александр Шелепин и Владимир Семичастный.

 Как мы уже говорили, первый заместитель председателя КГБ генерал Ивашутин, представитель московского клана чекистской мафии, был единственным заместителем, которых сохранил свою должность при Шелепине. А от всех остальных пяти заместителей председателя КГБ, выходцев из клана Маленкова (Лунев, Григорьев, Савченко, Лялин и Бельченко) Шелепин вскоре избавился. И все они в июле и в августе 1959 года были переведены на низшие должности в органах госбезопасности или отправлены на пенсию.

 Александр Шелепин также сократил число своих простых заместителей всего до двух – и ими стали Александр Перепелицын и Вадим Тикунов.

 1. ПЕРЕПЕЛИЦЫН Александр Иванович.
С 1941 г. – секретарь Энгельсского горкома ВКП(б).
В 1944-52 г. – в ЦК КП(б) Белоруссии: инструктор отдела кадров, заместитель заведующего и заведующий административным отделом ЦК.
Заместитель министра госбезопасности БССР - с мая г.
Заместитель министра внутренних дел БССР – с 6 апреля 1953 г.
Председатель КГБ БССР - с апреля 1954 г.
Заместитель председателя КГБ по кадрам с августа 1959 до августа 1967 года. Находился на этой должности до самой смерти. Умер через три месяца после назначения нового председателя КГБ Юрия Андропова в возрасте всего 54 года. О причине смерти нигде не сообщается. 

 Генерал Перепелицын явно принадлежал к московскому клану КГБ, об этом свидетельствует следующее сообщение:
 “В 1966 году в Ставрополь командировали бригаду сотрудников центрального управления комитета госбезопасности с заданием проверить работу краевого управления. Руководил бригадой полковник Эдуард Болеславович Нордман из 2-го главного управления, бывший белорусский партизан. В Ставрополе Нордману предстояло заодно исполнить деликатное поручение заместителя председателя КГБ по кадрам Александра Ивановича Перепелицына, который прежде руководил белорусскими чекистами. Генерал-лейтенант Перепелицын попросил Нордмана присмотреть среди местных партийных работников человека, которого можно было бы сделать начальником областного управления госбезопасности.  …В то время Михаил Сергеевич только что был избран первым секретарем Ставропольского горкома партии. Вернувшись в Москву, Нордман назвал фамилию перспективного партийного работника генералу Перепелицыну. Заместителю председателя комитета кандидат понравился: - То, что надо: молодой, прошел по партийной лестнице. Перепелицын пошел к председателю КГБ Семичастному. Но Владимир Ефимович с порога отверг предложение: - Горбачев? Не подойдет, его даже не предлагайте.”
(http://www.r-reforms.ru/library/revolutsiya-reformy-i-kontrrevolutsiya7.html)
 Похоже, что генерал Семичастный хорошо знал Михаила Горбачева по своей прежней комсомольской работе. Горбачева даже подозревали в свое время, и видимо небезосновательно, в тесных связях с комсомольской командой Шелепина. Но по какой причине Семичастный считал Михаила Сергеевича непригодным для чекистской работы, он тогда объяснять не стал. Возможно, что у московского клана КГБ уже в то время были какие-то далеко идущие планы насчет продвижения Горбачева по партийной линии…
 Что же касается полковника Нордмана, которому генерал Перепелицын дал столь деликатное кадровое поручение, то он, безусловно, принадлежал к московскому клану КГБ. Поскольку Эдуард Норман потом был доверенным лицом председателя КГБ Андропова, который поручал ему самые ответственные задания.
Вот сообщение на эту тему:
 “Когда Андропов санкционировал начало “узбекского дела”, он не сомневался в успехе. Ему давно хотелось навести порядок в Узбе­кистане. Осенью 1974 года он отправил в Ташкент председателем рес­публиканского комитета безопасности хорошо ему известного по Став­рополью генерал-майора Эдуарда Болеславовича Нордмана.”
(http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9C/mlechin-leonid/yurij-andropov-poslednyaya-nadezhda-rezhima/22)
 Эта миссия генерала Нордмана полностью провалилась, поскольку мафиозная группировка руководителя Узбекистана Шарафа Рашидова оказалась тогда не по зубам для московского клана КГБ. И Андропову пришлось просто ради спасения жизни Эдуарда Нордмана перевести его в марте 1978 года на службу за границу, в Представительство КГБ в ГДР – то есть подальше от Узбекистана. Юрий Андропов смог по настоящему раскрутить “хлопковое дело” в Узбекистане только после смерти Брежнева, когда он сам стал Генеральным секретарем.

 2. ТИКУНОВ Вадим Степанович.
В 1942 году окончил юридический институт в Алма-Ате и перешел на комсомольскую работу. С августа 1942 г. – секретарь Актюбинского обкома комсомола, с 1944 г. – в аппарате ЦК ВЛКСМ, с 1945 г. – секретарь ЦК ЛКСМ Эстонской ССР, с 1947 г. – 1-й секретарь Владимирского обкома комсомола.
 С 1951 г. – секретарь Владимирского горкома, затем обкома ВКП(б).
С июня 1952 г. – в аппарате ЦК КПСС.
Заведующий сектором органов госбезопасности отдела административных органов ЦК КПСС – с июня 1954 г.
Заместитель заведующего отделом административных органов ЦК КПСС – с ноября 1958 г.
Заместитель председателя КГБ - с августа 1959 до июля 1961 г.
Министр внутренних дел РСФСР – с июля 1961 до сентября 1966 г.
В 1967-69 г. – в Комиссии ЦК КПСС по выездам за границу, с октября 1969 г. – советник посольства СССР в Румынии, с марта 1974 г. – посол СССР в Верхней Вольте, с августа 1978 г. – посол в Камеруне.
Умер в Камеруне в июле 1980 года в возрасте 59 лет.

 Биография Вадима Тикунова однозначно указывает на его принадлежность к комсомольской команде Шелепина. Вот одно сообщение на эту тему, для примера:
 “Судьбы Шелепина и Тикунова сошлись значительно ранее, ещё по совместной работе в комсомоле, и Александр Шелепин всегда высоко ценил профессиональные и деловые качества Вадима Тикунова.”    (http://petrovka-38.com/arkhiv/item/tri-sudby)
 За это генерал Тикунов и пострадал, когда началась опала Александра Шелепина со стороны генсека Леонида Брежнева. Причем Брежнев сделал тогда хитроумный ход: просто ликвидировал МВД России и опять восстановил союзное МВД, упраздненное Хрущевым. А во главе МВД СССР им был поставлен свой человек, “днепропетровец” Николай Щелоков.
 “Тикунов прекрасно понимал, что сломало ему карьеру, и пытался объясниться с генеральным секретарем, говорил, что его отношения с Шелепиным и группой бывших комсомольцев не носят политического характера. Они просто друзья, не может же он с ними вдруг порвать отношения.”   (http://loveread.ec/read_book.php?id=55335&p=59)
 Но Вадиму Тикунову никто не верил. Других видных шелепинцев хотя бы отправили тогда послами в приличные страны: Николая Егорычева в Данию, Николая Месяцева в Австралию. А Тикунова сначала отправили в Румынию (притом даже не послом) – а потом подобрали ему для ссылки такие государства, что хуже уже просто трудно было придумать, Верхнюю Вольту и Камерун. Там в Африке он и помер, не выдержав сурового тропического климата…
  Еще одна серьезная зацепка для вычисления клановой принадлежности Тикунова – это его пост заместителя заведующего Административного отдела ЦК в 1958-59 гг., поскольку этим отделом ЦК с 1955 до 1964 года руководил Николай Миронов, представитель московского клана КГБ.
Естественно, что Тикунов наверняка тоже принадлежал к московскому клану КГБ, как и вся команда Шелепина.

 Итак, оба заместителя председателя КГБ Шелепина (Перепелицын и Тикунов) оказались из московского клана КГБ.

  Теперь рассмотрим, как изменилось при Шелепине соотношение сил между двумя кланами чекистской мафии во внешней разведке КГБ.
 Проамериканский клан КГБ в основном тогда только удерживал за собой те позиции, которые этой мафии удалось завоевать прежде. Главными опорными пунктами группировки Короткова-Серова остались Представительство КГБ в ГДР, которое с 1957 до 1961 года возглавлял генерал Коротков – и нелегальная разведка, Управление “С” ПГУ, где начальником с 1958 до 1961 года был генерал Павлов.
 Но Шелепин попытался выкурить проамериканский клан КГБ из Восточной Германии – и на этой почве в 1961 году у него разыгрался острый конфликт с генералом Коротковым, который закончился внезапной смертью Александра Короткова 27 июня 1961 года от сердечного приступа. Вот рассказ об этих событиях из воспоминаний чекиста И. Н. Кузьмина, служившего тогда в ГДР:
 “Утром Александр Михайлович был принят председателем КГБ А.Н.Шелепиным. Тот был недоволен  работой Короткова и объявил о предстоявшем его отзыве из Берлина. Выйдя из кабинета председателя, Коротков вызвал машину и проехал на квартиру Н.С.Хрущева, где был принят  Ниной Петровной Хрущевой. Оттуда по телефону “ВЧ” он позвонил  Вальтеру  Ульбрихту и попросил его заступничества. Ульбрихт немедленно связался с Хрущевым и высказал просьбу оставить Короткова на работе в Берлине. Хрущев согласился и дал соответствующее указание Шелепину. Таким образом,  Коротков “переиграл” Шелепина. …В шесть часов вечера Коротков, следуя предварительной договоренности,  на теннисном корте встретился с бывшим председателем КГБ И.А.Серовым. Через несколько минут игры он потерял сознание и упал, - случился разрыв аорты.…Эрих Мильке воспринял  кончину Короткова, как тяжкий  личный удар  29 июня он прилетел на похороны в Москву со всем составом коллегии МГБ ГДР. Проникновенную речь на русском языке у гроба произнес Маркус Вольф. Примечательно, что председатель КГБ СССР А.Н.Шелепин на похороны А.М.Короткова не пришел.”    (https://www.proza.ru/2014/11/26/1889)
 Как мы видим, в конечном счете, председатель КГБ Шелепин все же “переиграл” в тот день генерала Короткова. Правда, московский клан КГБ выиграл в данном случае не так уж и много, поскольку Короткова сменил тогда во главе Представительства КГБ в ГДР другой деятель из группировки Короткова-Серова, генерал Алексей Крохин. Хотя это была личность гораздо более мелкого масштаба, чем основатель проамериканского клана КГБ Александр Коротков…

 Теперь посмотрим, как менялся руководящий состав КГБ при председателе КГБ Владимире Семичастном, который заступил на этот пост 13 ноября 1961 года по протекции Александра Шелепина.
Но начнем с биографии самого Семичастного.

СЕМИЧАСТНЫЙ Владимир Ефимович.
 С 1942 г. – на комсомольской работе в Кемеровской и Сталинской областях. В январе 1944 – декабре 1946 г. – в Донецком обкоме ЛКСМ Украины: заведующий отделом рабочей молодежи, 2-й и 1-й секретарь обкома. В декабре 1946 г. избран секретарем ЦК ЛКСМ Украины по кадрам, в октябре 1947 г. – 1-м секретарем ЦК ЛКСМ Украины. В январе 1950 г. переведен в ЦК ВЛКСМ: секретарь, с марта 1958 г. – 1-й секретарь ЦК ВЛКСМ.
C марта 1959 г. - заведующий отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам (17 марта – 21 августа 1959 г.) и 2-й секретарь ЦК КП Азербайджанской ССР (август 1959 – ноябрь 1961 г.).
Председатель КГБ - с 13 ноября 1961 до 18 мая 1967 г.
1-й заместитель председателя Совета министров Украинской ССР (май 1967 – май 1981 г.). С мая 1981 - заместитель председателя общества “Знание”. С апреля 1988 г. персональный пенсионер.

Как мы видим, бывший комсомольский функционер Владимир Семичастный шел по жизни почти след в след за своим старшим товарищем Александром Шелепиным. Так что именно Семичастному Шелепин оставлял свои руководящие посты, уходя на очередное повышение.
Вот эти три должности, полученные Семичастным “по наследству” от Шелепина: первый секретарь ЦК ВЛКСМ (март 1958 г.), заведующий отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам (март 1959 г.), председатель КГБ (ноябрь 1961 г.).
А когда Александра Шелепина постигла опала, то карьера Семичастного тоже сразу рухнула.
 Как известно, Владимира Семичастного сняли в мае 1967 года с поста председателя КГБ под явно надуманным предлогом – как якобы виновного в бегстве на Запад дочки Сталина, Светланы Аллилуевой. Хотя как раз Семичастный был против того, чтобы ее отпустили в Индию на похороны мужа – но его никто не послушал, и в аппарате ЦК эту заграничную поездку Аллилуевой разрешили.
 Леонид Ильич даже побоялся тогда оставить Владимира Семичастного в Москве – а перевел его на не очень высокий пост в правительстве Украины, несмотря на все протесты Семичастного, который не желал покидать столицу…  
  Естественно, что Владимир Семичастный относился к одной мафиозной группировке с Александром Шелепиным – то есть к московскому клану КГБ.

 Сначала у председателя КГБ Семичастного был только один заместитель, ставленник Шелепина генерал Перепелицын, представитель московского клана КГБ.

В декабре 1961 года вторым заместителем председателя КГБ стал генерал Николай Захаров. Он был назначен вместо генерала Тикунова, которого в июле этого года Александру Шелепину удалось протолкнуть на пост министра внутренних дел РСФСР.

ЗАХАРОВ Николай Степанович.
С 1939 года - заместитель секретаря по пропаганде и агитации Хабаровского крайкома ВЛКСМ. В органах внутренних дел с января 1940 г.
Заместитель начальника УНКВД Куйбышевской области - с сентября 1942 до января 1944 г.
Заместитель наркома – министра внутренних дел Латвийской ССР - с марта 1944 до февраля 1948 г.
Министр внутренних дел Чувашской АССР - с февраля 1948 до октября 1951 г.
Начальник УМВД Кемеровской области - с октября 1951 до марта 1953 г.
Начальник 1 отдела (личная охрана) 9 Управления МВД-КГБ – с 24 марта 1953 до февраля 1958 г.
Начальник 9 Управления КГБ (правительственная охрана) - с февраля 1958 до декабря 1961 г.
Заместитель председателя КГБ – с декабря 1961 до июля 1963 г.
1-й заместитель председателя КГБ – с июля 1963 до апреля 1970 г.
С 3 апреля 1970 г. – заместитель министра машиностроения СССР. В августе 1978 г. вышел на пенсию.

 Во время своей службы в органах госбезопасности Латвии Николай Захаров оказался в сфере влияния ждановского клана и чекистской группировки Синицына-Андропова – и, похоже, что это имело решающее значение для его карьеры. Иначе становится совершенно непонятно, почему после смерти Сталина полковника Захарова в марте 1953 года вдруг перевели из глухой провинции на службу в Москву и доверили ему возглавить подразделение личной охраны наших самых главных партократов – то есть 1 Отдел 9 Управления МВД. Откуда бы в Кремле вообще узнали о его существовании?
Начальником же всей правительственной охраны, то есть 9 Управления МВД, Берия тогда сразу же назначил генерала Сергея Кузьмичева, бывшего сталинского охранника - освободив его 10 марта 1953 года из тюрьмы, куда его отправил Сталин в январе этого года. Правда, вскоре генерала Кузьмичева опять арестовали, вместе с Берией – в июне 1953 года. Но у Захарова никаких пересечений по службе с этим бериевцем Кузьмичевым раньше никогда не было – и его оставили главным охранником наших правителей. Возможно, тут сыграло свою роль и то весьма важное обстоятельство, что Николай Захаров был упитанным здоровяком двухметрового роста – а это самая подходящая комплекция для телохранителя… 
 На клановую принадлежность генерала Захарова указывает тот факт, что у него были замечательные отношения с председателем КГБ Семичастным, о чем Семичастный сам написал в своих воспоминаниях.
 “У нас после одного случая с первым замом, Николаем Степановичем Захаровым, установилось полное взаимопонимание. Я как-то выехал из пределов Москвы, дозвониться из машины было невозможно. Потом подъехал поближе к городу, звоню своему первому заместителю Захарову - его нет. На работу приехал - его все нет. Потом появляется. - Николай Степанович, ты где был?
- Я был в ЦК. …У меня был один вопрос, чтобы вас наградили.”
(http://rulibs.com/ru_zar/sci_history/mlechin/1/j26.html)
 Не подчиненный, а просто золото… Неудивительно, что Владимир Семичастный повысил этого услужливого (лакея) генерала до своих первых заместителей – в июле 1963 года, после того, как прежний первый заместитель председателя КГБ Ивашутин был назначен начальником ГРУ.
  Председатель КГБ Андропов тоже явно ценил Николая Захарова, поскольку держал его в своих первых заместителях целых три года – но был вынужден его потом уволить, после того, как Брежнев приставил к Андропову в качестве надзирателя одного из своих людей, Семена Цвигуна. Этот представитель проамериканского клана КГБ был назначен на дополнительный пост первого заместителя председателя КГБ уже в ноябре 1967 года. И у генерала Цвигуна сразу же начались столкновения с генералом Захаровым.  
 “Для Цвигуна, который уже стал генерал-лейтенантом, в конце ноября ввели дополнительную должность первого заместителя предсе­дателя. Прежние руководители комитета обходились одним первым за­мом. - Отношения с Цвигуном, - вспоминал генерал Захаров, - у меня не сложились с самого начала. Он хотел быть первым из первых. Злился, когда в отсутствие Андропова заседания коллегии поручали вести мне. Крючков предупреждал меня, чтобы я не конфликтовал с Цвигуном. Я сказал, что голову склонять перед ним не намерен”.  (https://www.litmir.co/br/?b=140652&p=34)
 Затяжной конфликт между этими двумя первыми заместителями Андропова кончился тем, что в апреле 1970 Николай Захаров был уволен со службы в КГБ. Впрочем, для него сразу же нашлось теплое местечко в правительстве. И после этого у председателя КГБ Андропова целых 12 лет был потом только один первый заместитель, генерал Цвигун.
 В общем, для генерала Захарова довольно четко вырисовывается московский клан КГБ.

 В июле 1963 года вместо генерала Захарова, который был тогда повышен до первых заместителей, заместителем председателя КГБ стал Сергей Банников.

БАННИКОВ Сергей Григорьевич.
В органах госбезопасности с июня 1941 г. Службу начал в военной контрразведке Балтийского флота, с 1943 г. – оперуполномоченный, старший оперуполномоченный УКР СМЕРШ НК ВМФ, с 1946 г. – начальник отделения 2 Управления ТГУ МГБ, с 1947 г. – начальник отделения Инспекции при министре госбезопасности.
Заместитель начальника УНКГБ Вологодской области – с августа 1949 до октября 1951 г.
Советник старшего советника МГБ в Болгарии – с октября 1951 до марта 1953 г.
Заместитель старшего советника МВД в Болгарии – с марта 1953 до марта 1954 г.
Советник старшего советника КГБ в Болгарии – с марта 1954 до марта 1955 г.
Заместитель начальника 11 отдела ВГУ КГБ – с марта 1955 до августа 1956 г.
Председатель КГБ Туркменской ССР - с августа 1956 до июня 1959 г.
Начальник 7 Управления (наружное наблюдение) КГБ - с июня 1959 до января 1960 г.
Заместитель начальника ВГУ КГБ - с января до февраля 1960 г.
1-й заместитель начальника ВГУ КГБ – с февраля 1960 до июля 1963 г.
Заместитель председателя КГБ – с 24 июля 1963 до 1 ноября 1967 г.
Одновременно начальник ВГУ - с июня 1964 до июля 1967 г.
С октября 1967 г. – заместитель председателя Верховного Суда СССР.
С декабря 1977 г. – заместитель директора научной информации Госкомитета по науке и технике.
Умер в декабре 1989 г.

 Обратите внимание, какой резкий подъем в карьере генерала Банникова начался в июне 1959 года, всего через полгода после того, как председателем КГБ стал Александр Шелепин. Притом его назначение начальником 7-го Управления КГБ, а затем первым заместителем начальника ВГУ КГБ было для Сергея Банникова только ступенькой для дальнейшего взлета при председателе КГБ Владимире Семичастном.
 Вот что об этом написал в своих воспоминаниях сам генерал Семичастный:
 “Позже я попросил, чтобы мне разрешили иметь четвертого заместителя. Центральный Комитет партии пошел навстречу. Тогдашний начальник контрразведки Сергей Григорьевич Банников получил повышение и стал моим четвертым замом.” (http://mreadz.com/read291530/p68)
 Здесь Семичастный немного путается, на самом деле генерал Банников стал тогда его третьим заместителем, а начальником контрразведки (т.е. ВГУ КГБ) он был назначен лишь через год после этого. А своего четвертого заместителя генерал Семичастный получил через два месяца после Банникова, в сентябре 1963 года – и это был Лев Панкратов. Но сути дела это в данном случае не меняет: Сергей Банников был явным ставленником председателей КГБ Шелепина и Семичастного – то есть московского клана КГБ.

 Когда-то председатель КГБ Александр Шелепин, чтобы показать перед Хрущевым свое усердие в борьбе за сокращение личного состава органов госбезопасности, сократил число своих заместителей всего до двух. Но после кровавых событий в Новочеркасске в июне 1962 года, до Хрущева наконец дошло, что дальше ослаблять КГБ уже нельзя, а надо теперь, наоборот, всячески укреплять это ведомство – иначе партократам удержать советский народ в рабстве не удастся. Тогда опять начался численный рост органов госбезопасности – а количество заместителей у председателя КГБ Семичастного уже через год после Новочеркасска удвоилось.
 
Что же касается генерала Банникова, то председателю КГБ Андропову пришлось в октябре 1967 года с ним распрощаться, из-за сильного давления со стороны проамериканского клана КГБ.
 “Георгий Цинев жаждал повышения, и Андропов освободил для него должность начальника второго главного управления (контрраз­ведка), которую занимал генерал-лейтенант Сергей Григорьевич Бан­ников, начинавший чекистскую службу еще в Смерш Наркомата воен­но-морского флота.” (http://www.telenir.net/istorija/yurii_andropov_poslednjaja_nadezhda_rezhima/p10.php)
 Мало ли кто тогда “жаждал повышения”, но генерал Цинев был давним соратником и личным другом Леонида Ильича, так что Юрию Андропову пришлось уступить Циневу пост начальника ВГУ.
 Что же касается службы Банникова в годы войны в военной контрразведки СМЕРШа, то мы в данном случае лишний раз убедились, что из этой организации попадали в основном в московский клан чекистской мафии. Да и служба Сергея Банникова в годы войны на Балтийском флоте тоже тут могла сыграть свою роль, поскольку это была сфера влияния ждановского клана

Как мы уже говорили, третьим простым заместителем у председателя КГБ Семичастного стал в сентябре 1963 года Лев Панкратов.

ПАНКРАТОВ Лев Иванович.
Воевал в инженерно-саперных войсках, войну закончил в звании майора. После демобилизации учился в Горьковском политехническом институте – а по его окончании работал инженером. С ноября 1952 года был на партийной работе в городе Горьком.
С сентября 1956 г. в аппарате Горьковского обкома КПСС: заведующий отдела науки, школ и культуры, с января 1958 г. – секретарь Горьковского обкома КПСС.
В органах госбезопасности с 1960 г.
Заместитель начальника ВГУ КГБ - с августа 1960 до августа 1962 г.
Начальник Управления ВГУ КГБ – с августа 1962 до сентября 1963 г.
Заместитель председателя КГБ - с сентября 1963 до июля 1971 г.
Затем работал заместителем министра радиопромышленности (август 1971 – май 1974 г.), заместителем министра промышленности средств связи (май 1974 – сентябрь 1983 г.), с ноября 1983 г. – начальником СПКБ Министерства связи СССР.

  Клановую принадлежность Льва Панкратова можно определить благодаря тому обстоятельству, что в 1974 году он стал заместителем министра во вновь образованном (отколовшемся от министерства радиопромышленности) министерстве промышленности средств связи. Дело в том, что министром там был тогда Эрлен Первышин – а этот деятель после установления демократии занялся довольно крупным бизнесом по части телекоммуникаций, благодаря чему его клановую принадлежность можно вычислить без особого труда. Это, безусловно, был московский клан КГБ.
Вот сообщение об одной из фирм, которой руководил Первышин:
 “Диалог поколений: и. о. гендиректора “Каскада” Сергей Шерстнев и бывший министр промышленности и средств связи, основатель “Каскада” Эрлен Первышин.В 1992 году вследствие прекращения госфинансирования “Каскад” акционировался и стал открытым акционерным обществом. Список акционеров и их доли руководители “Каскада” назвать затруднились, известно лишь, что среди них – “Менатеп” и правительство Москвы.”
(http://www.osp.ru/cw/1997/30/22615/
 О хороших отношениях Эрлена Первышина с правительством Москвы свидетельствует и тот факт, что в марте 1995 года он вошел в состав Общественно-научной палаты по информационной политике и технологии при правительстве Москвы.
(http://legal-moscow.narodru.org/data29/tex66002.htm)
 Вообще, складывается такое впечатление, что министерство радиопромышленности СССР в 70-е годы было одним из оплотов московского клана КГБ. К примеру, вместе с генералом Панкратовым служил заместителем министра радиопромышленности Петр Плешаков, отец Александра Плешакова, основателя авиакомпании “Трансаэро”. Петр Плешаков и стал новым министром радиопромышленности в 1974 году.
 (Если кто-нибудь думает, что в этом министерстве в основном занимались изготовлением радиоприемников для населения, то сильно ошибается: на самом деле это было ведомство оборонной промышленности. В 1975 году во время моей срочной службы в стройбате я был очевидцем того, как министр Плешаков с большой свитой приезжал к нам поглядеть, как идет строительство РЛС дальнего обнаружения межконтинентальных ракет. У нас в Любече была передающая антенна, которая состояла из целого ряда вышек по 140 м высотой – а такая же гигантская приемная антенна строилась неподалеку, под Чернобылем. Всю эту уже поставленную на боевое дежурство систему пришлось после чернобыльской катастрофы полностью демонтировать)  
 Мы уже говорили об олигархе из московского клана Александре Плешакове, у которого имелись родственные связи с самим Евгением Примаковым
 Так что логично было бы предположить, что Лев Панкратов тоже принадлежал к московскому клану КГБ

 Теперь посмотрим, что происходило в руководстве внешней разведки КГБ при председателях КГБ Шелепине и Семичастном. 
Мы напомним, что к моменту назначения на этот пост Шелепина, в конце 1958 года,  у представителя московского клана начальника ПГУ КГБ генерала Сахаровского был первый заместитель из проамериканского клана КГБ (Мортин), три простых заместителя из той же мафии (Крохин, Макарьев и Павлов) – и только один заместитель из московского клана (Котов).
 Такое положение сохранялось в руководстве внешней разведки неизменным до января 1960 года, когда генерал Макарьев был снят с должности заместителя начальника ПГУ и назначен старшим советником КГБ в Румынии.
А генерал Алексей Крохин был заместителем начальника ПГУ с 1957 до 1961, а затем снова с сентября 1964 до 1966 года. В перерыве он занимал не менее важный пост: c 1961 до 1964 года возглавлял Представительство КГБ в ГДР.
Кроме того, в 1961 году заместителем начальника ПГУ стал Михаил Цымбал, который одновременно был назначен начальником нелегальной разведки.

ЦЫМБАЛ Михаил Степанович.
В органах госбезопасности с 1941 г. Работал в разведке:
Заместитель резидента НКГБ-МГБ–КИ в Риме (1945 –1950 г.).
Резидент Комитета информации в Риме (1950 – 1951 г.).
Заместитель начальника 1 отдела (Юж. Европа) 3 Управления ПГУ МГБ (на 1953 г.).
Резидент КГБ в Париже (1954 – 1959 г.).
Заместитель начальника ПГУ КГБ – начальник Управления “С” (нелегальная разведка) (1961-66).
Начальник 5 Отдела ПГУ (1971 – ... г.).

 Информации об этом деятеле в Сети имеется очень мало, но связи Михаила Цымбала указывают на его весьма вероятную принадлежность к группе Короткова-Серова.
 Мы начнем с того, что в Риме Цымбал все пять лет был заместителем у резидента Николая Горшкова. А Горшков в 1950 году перешел на должность начальника отдела в 4-ое Управление Комитета информации (нелегальная разведка), когда это Управление КИ возглавлял полковник Коротков (с 1947 до сентября 1950 года). Позднее Николай Горшков стал заместителем начальника нелегальной разведки – и наверняка это при его поддержке Михаил Цымбал в 1961 году стал начальником Управления “С” ПГУ и одновременно заместителем начальника внешней разведки.
Как мы уже говорили, нелегальная разведка при Короткове стала чуть ли не главным опорным пунктом для будущего проамериканского клана КГБ – и такое доминирующее положение этой мафиозной группировки сохранялось в Управлении “С” ПГУ еще долгие годы, вплоть до середины 70-х годов.
 Так что с вероятностью не меньше чем процентов 70 мы бы причислили генерал-майора Цымбала к проамериканскому клану КГБ.

Кстати сказать, полное господство проамериканского клана КГБ установилось в 50-е и 60-е годы также и во Франции, притом не только в резидентуре КГБ, но похоже что и в правящей элите этой страны. Что же касается парижской резидентуры КГБ, то к проамериканскому клану принадлежали как предшественник Михаила Цымбала на этом посту (Крохин, 1950-54 гг.), так и те, кто его сменил (Лазарев, 1959-66 гг., затем снова Крохин, 1966-69 гг.). 
Но разговор об этой стране мы лучше пока отложим…  

 Таким образом, к октябрю 1964 года, то есть накануне свержения Никиты Хрущева, общая картина в руководстве КГБ была следующая:
Председатель КГБ Владимир Семичастный, его первый заместитель Николай Захаров, и три простых заместителя: Александр Перепелицын, Сергей Банников и Лев Панкратов.  Все эти чекисты принадлежали к московскому клану КГБ.

 Тогда как в руководстве внешней разведки картина была гораздо сложнее, и там ни один чекистский клан не имел значительного преобладания. К московскому клану КГБ принадлежали начальник ПГУ Александр Сахаровский и его заместитель Михаил Котов. А из проамериканского клана КГБ были первый заместитель начальника ПГУ Федор Мортин и три простых заместителя: Виталий Павлов, Михаил Цымбал и Алексей Крохин.
 Все эти шесть генералов разведки оставались на своих постах и дальше – и только с 1966 года начались некоторые кадровые перестановки.

Тут есть некая загадка: ведь казалось бы, у московского клана КГБ в первой половине 60-х годов была явная возможность выкинуть представителей проамериканского клана из руководства внешней разведки КГБ – и захватить эту спецслужбу полностью в свои руки. Вроде бы все козыри были тогда у чекистов из московского клана, и им уже принадлежали все главные посты в руководстве КГБ, включая пост начальника ПГУ. В аппарате ЦК куратором над органами госбезопасности был их человек – заведующий Административным отделом ЦК Николай Миронов. Несомненные представители московского клана чекистской мафии были уже тогда и в Президиуме ЦК (Куусинен) и в Секретариате ЦК (Куусинен, Андропов и Шелепин) – а у проамериканского клана в Президиуме ЦК фактически был один только Михаил Суслов, который не был надежным союзником для этой мафии, и не обладал тогда большим влиянием.
Еще в активе проамериканского клана мы числим Алексея Косыгина, который был членом Президиума ЦК с 1960 года. Но при Хрущеве Косыгин не лез еще в большую политику, да и насчет связей этого деятеля с группировкой Короткова-Серова пока нет полной ясности – и с этим вопросом еще надо разбираться. Хотя некоторые исследователи утверждают, что ВНИИ системных исследований, который возглавлял зять Алексея Косыгина Джермен Гвишиани, появился на свет лишь благодаря поддержке председателя Совета Министров Косыгина. А председатель КГБ Андропов будто бы не имел вообще никакого отношения к этому учреждению, где с 1976 года тайно шла подготовка будущей экономической реформы, и где сформировалось основное ядро команды молодых экономистов Гайдара. Если все это так, то Косыгин, безусловно, относился к проамериканскому клану КГБ. Но мы лучше не будем слишком далеко забегать вперед…   

 В прежних частях этой книги мы причислили к проамериканскому клану также Леонида Брежнева, который с 1957 года был членом Президиума ЦК, а с 1960 до июля 1964 года Председателем Верховного Совета – притом с июня 1963 года он был одновременно еще и секретарем ЦК. Но более детальное расследование политических связей этого деятеля привело нас теперь к выводу, что Брежнев, скорее всего, на самом деле не принадлежал полностью ни к одному из кланов чекистской мафии – а так и остался чистой воды партократом. И став потом номинальным главой государства, он старался сохранять хорошие отношения с обоими чекистскими кланами. Просто не могло такого быть, чтобы Леонид Ильич относился к проамериканскому клану КГБ – и в то же время полностью доверил свое лечение явному андроповцу, министру здравоохранения Чазову…
 
 Очень сильно ухудшило положение чекистской группировки Короткова-Серова то обстоятельство, что Первый секретарь ЦК Никита Хрущев никакой симпатии к этой мафии уже не испытывал, начиная с 1958 года - и до самого конца своего правления. И это могло стать решающим фактором, поскольку Хрущев был настоящим главой государства, и можно даже сказать, нашим последним самодержцем, а не более или менее номинальной фигурой, как все те, кто пришел ему на смену...
 Притом примерно тогда же, в 1958 году, началось сильное охлаждение отношений между чекистскими кланами, которое в 1961 году уже выльется в прямое столкновение и даже настоящую войну между этими двумя мафиями – когда председатель КГБ Шелепин попытается снять генерала Короткова с поста Представителя КГБ в ГДР.
 Видимо, в этой истории конфликта между Шелепиным и Коротковым, который закончился смертью Александра Короткова в июне 1961 года якобы от сердечного приступа, и нужно искать разгадку, по какой причине проамериканский клан КГБ был тогда таким непотопляемым, особенно в сфере внешней разведки. Мы напомним, что генерал Коротков, чтобы спастись от увольнения, позвонил партийному руководителю ГДР Вальтеру Ульбрихту – а тот сразу же связался с Никитой Хрущевым. И в результате Хрущев тут же приказал Шелепину, чтобы тот оставил Короткова в покое.  Так что, судя по всему, группировке Короткова-Серова удавалось тогда сохранить свое прочное положение в руководстве внешней разведки в основном благодаря ее крепким “германским корням” – точнее говоря, благодаря ее полному контролю над правящей верхушкой и руководством спецслужб Восточной Германии. Притом особенно прочно проамериканский клан укрепился именно в нелегальной разведке, добившись на долгие годы почти полной монополии в этой самой элитарной сфере деятельности спецслужб. Поскольку,  как мы уже говорили, до сооружения в 1961 году Берлинской стены Западный Берлин был основным каналом, по которому проникали на Запад агенты нелегальной разведки стран советского блока. И в первую очередь, разумеется, этот канал все 50-е годы активно использовали для просачивания в Западную Германию агенты нелегальной разведки Штази – а ведь контроль над руководством этой спецслужбы находился только в руках у группировки Короткова-Серова, и ни у кого больше. И получается, что Маркус Вольф вовсе не соврал в своих мемуарах, когда он там утверждал, что гэдээровская Штази не была в прямом подчинении у руководства КГБ: дескать, “мы хоть и были младшими партнерами для КГБ, но при этом оставались вполне независимы”. Скорее всего, так оно и было – но только по отношению к руководителям советской разведки из московского клана КГБ!
 Так что уже к началу 60-х годов проамериканскому клану КГБ с помощью внешней разведки Штази удалось обзавестись собственными тайными агентами влияния внутри правящей элиты ФРГ – и тогда были сделаны первые шаги для установления потом почти полного контроля этой мафии над объединенной Германией.  

 Тут есть еще одно существенное обстоятельство, которое мы не учитывали, когда исходили из того, что наша чекистская мафия долгое время была единой, а раскололась на два клана лишь в конце 70-х годов. Ведь если верна наша гипотеза, что на самом деле эти два клана мафии КГБ зародились независимо друг от друга в 40-е годы, то отсюда следует вывод о том, что начиная с 50-х годов в нашей стране в рамках единого официального ПГУ КГБ наверняка действовали две вполне самостоятельные внешние разведки – которые вряд ли стали бы делиться друг с другом своими самыми важными тайными агентами. А это означает, что в официальной документации ПГУ КГБ, да и всех остальных спецслужб из стран советского блока, в принципе не могло быть никаких упоминаний об этих самых важных агентах влияния из числа видных политиков или крупных бизнесменов в странах Запада.
 Это немного проясняет вопрос о том, почему в сохранившихся архивах Штази в списках тысяч завербованных этой спецслужбой граждан Западной Германии оказалась почти сплошь одна мелкая шушера, в основном секретарши, референты и прочие госслужащие невысокого ранга. Для объяснения этого феномена, почему внешняя разведка ГДР почти не занималась вербовкой высокопоставленных деятелей ФРГ, была выдвинута такая теория, что, дескать, от секретарш и советников этих больших начальников можно было при желании получить ничуть не меньше секретных документов. Зато, к примеру, вербовать одиноких женщин из числа простых служащих было гораздо легче, и для этого в нелегальной разведке Штази была подготовлена целая команда неотразимых красавцев - так сказать, профессиональных любовников. Это все верно, конечно – было и такое. Но ведь надо же было кого-то вербовать и в официальном порядке, для отчета, чтобы эти достижения можно было отразить в рапортах, и зафиксировать в картотеке тайной агентуры. И потом, ведь сами добытые секреты стран НАТО от советского руководства не скрывались, в этом не было для обоих кланов чекистской мафии никакого смысла – а могли утаиваться только сами источники этой информации. И вот тут для сокрытия вербовки действительно важной персоны, можно было сослаться на завербованных секретарш и других мелких клерков из ближайшего окружения такого важного тайного агента.  
 К слову сказать, никаких секретов военного блока НАТО для советской разведки не существовало уже к началу 60-х годов. Это точно известно из показаний чекиста Анатолия Голицына, который занимался во внешней разведке КГБ как раз тем, что анализировал добытые нашими чекистами документы НАТО – пока он в декабре 1961 года не сбежал на Запад. Так вот, Голицын утверждал, что все, даже самые секретные документы этой военной организации попадали тогда к советскому руководству в полном объеме и без всяких задержек. Причем особенно большие утечки информации были в 50-е годы из Франции, так что спецслужбы этой страны попали потом под подозрение, что они вообще работают под контролем КГБ. И тогда французские контрразведчики решили устроить экзамен для Голицына, чтобы вывести его на чистую воду и доказать, что он умышленно распространяет дезинформацию. Но у французов ничего не вышло с таким экзаменом, поскольку Голицын его успешно прошел. Вот сообщение об этом из книги Сергея Григорьянца:
   “В конце концов показаниями Голицына стали откровенно пренебрегать, многие сотрудники западных спецслужб называли его провокатором, специально засланным КГБ с целью парализовать главные разведывательные структуры стран НАТО. Во Франции спецслужбы устроили показанный в фильме Хичкока экзамен Голицыну. Перед ним были выложены тридцать сверхсекретных документов НАТО, но три из них были фальшивыми и были сфабрикованы французскими контрразведчиками. Голицын безошибочно указал на двадцать семь из них, с которыми был знаком в Москве, и отделил три, о которых ничего не знал.”    (http://grigoryants.ru/sovremennaya-diskussiya/golicyn/)

 Для чего скрывать самые ценные источники информации от своих конкурентов – это и так понятно, тут ничего объяснять не надо.  
 Сам по себе контроль над правящей элитой ГДР не так уж и много давал проамериканскому клану КГБ для укрепления положения этой мафии внутри руководства нашей страны, поскольку Восточная Германия была только небольшой составной частью советской империи, с населением раз в 20 раз меньшим, чем у Советского Союза. Но зато контроль над разведкой Штази давал проамериканскому клану возможность влиять на политику ФРГ – а это была самая мощная и значительная страна Западной Европы.

 Хотя здесь нам надо немного уточнить, что прежде мы слишком упрощали ситуацию в Западной Германии, когда утверждали, что московскому клану КГБ вообще не удалось завербовать тайных агентов внутри правящей верхушки этой страны. Судя по всему, такие агенты все же были, хотя у чекистов из московского клана их было в ФРГ явно намного меньше, чем у их конкурентов из проамериканского клана чекистской мафии.
 Одним из таких весьма вероятных агентов влияния московского клана был Вилли Брандт, канцлер ФРГ с 1969 до 1974 года.
Вот цитата из книги бывшего помощника Юрия Андропова Игоря Синицина, “Андропов вблизи”:
 “В 1944 году в Стокгольме отец возил меня в советскую школу при нашем посольстве из пригорода Росунда, где мы квартировали, на трамвае. Иногда в наш вагон подсаживался обаятельный улыбчивый господин, с которым отец говорил по-немецки. В первую встречу в трамвае он представил меня этому пассажиру, и тот сказал, чтобы я звал его “онкель Вилли” (“дядя Вилли”). Когда я был студентом в Москве в 1950 году, отец принес мне для языковой практики книгу на немецком языке. На ее обложке был изображен портрет “дяди Вилли”. Оказалось, что наш трамвайный спутник в Стокгольме был выдающийся германский социал-демократ Вилли Брандт, находившийся в годы войны в эмиграции в Швеции.”
(https://document.wikireading.ru/27883)
 Мы напомним, что отцом “журналиста” Игоря Синицина был Елисей Синицын (его фамилия пишется через “ы”), заместитель резидента НКГБ в Стокгольме с августа 1943 до сентября 1944 года - которого мы считаем одним из самых главных основателей московского клана КГБ.
 Игорь Синицин хорошо запомнил “дядю Вилли”, поскольку видел его во время этих конспиративных встреч с отцом много раз. Да и Синицын-старший потом подтвердил ему, что это был именно Вилли Брандт - и отозвался о нем с похвалой, дескать, очень прогрессивный человек, хоть и социал-демократ, а не коммунист…  
 Получается, что Вильгельм Брандт был в годы войны настоящим тайным агентом советской разведки. И соскочить с такого чекистского крюка, в особенности для действующего политика, было потом практически невозможно. Выход тут для Брандта был только один: самому публично признаться, что он был во время войны советским агентом. Но после этого он никогда даже депутатом ландтага не был бы избран, не то что канцлером ФРГ…  
Тем не менее, из опубликованных на Западе документов из архива беглого чекиста Василия Митрохина следует, что после войны при попытке заново восстановить контакты с Вилли Брандтом, наши чекисты якобы потерпели провал. Но теперь мы имеем возможность объяснить этот факт еще и таким образом: а что если в своей шифровке в Центр оперативники из московского клана КГБ просто соврали, что Брандт отказался с ними сотрудничать – а на самом деле он стал агентом влияния этой мафиозной группировки, так сказать, в неофициальном порядке? И тогда не стоит удивляться, почему канцлер Брандт проводил откровенно просоветскую политику и стал лучшим другом для Леонида Ильича…

 На этом мы лучше пока остановимся. А разговор о чекистской мафии в годы правления Брежнева продолжим в следующей части книги.

 

 
                  Олег Греченевский                                              29.11.2016
 

          

 

часть 90 часть 92



Рейтинг@Mail.ru
 
Tveedo
 
Санкт-Петербург 2009

e-mail